– Надо позвать отца, – сердито сказал Макс, когда молчание стало сдавливать горло. – Как бы мы ни строили из себя взрослых мужчин, он все равно быстрее найдет выход.

– Лари действительно его любит?

– Не знаю! – он резко мотнул головой. – Почему вы об этом спрашивает?

– Когда он заговаривает о Кирилле, у него даже лицо меняется…

Максим сухо ответил:

– Не знаю, отчего у него там лицо меняется. Но Кириллу он не даст пропасть, это уж точно. Я схожу за ним.

– Наверно, он уже спит, – безразлично заметила Арина.

– Ничего, проснется.

– Макс, я сейчас c ума сойду! Как с ним могло что-то случиться? Он же баловень судьбы!

– С чего ты взяла? – он и сам не заметил, как перешел на «ты». – Что-то я не припомню, чтобы судьба его особенно баловала. Ну может, только при рождении не обделила.

– Он держится с таким превосходством! Как аристократ в двенадцатом поколении.

Уцепившись за край буфета, Макс поднялся – тяжело, как старик. Трубка осталась лежать на полу. Он боялся показаться смешным и все же решился произнести то, что пришло ему в голову. Макс был уверен, что эта женщина поймет.

– Иногда приходится вскидывать голову, чтобы никто не увидел слезы на твоих глазах, – негромко произнес он.

– Я люблю его, – вдруг жалобно сказала Арина.

– Ты говорила ему это?

– Нет. Я не успела.

– За семь лет? Ну-ну…

Макс неожиданно погладил ее по голове:

– Ладно, не плачь. Еще скажешь. Ему ведь только и надо, что его немножко любили. Уж я-то его знаю.

– А ты кого-нибудь любил, Макс? – удрученно спросила она.

Если б в ее голосе прозвучало любопытство, он бы не ответил. Макс вообще терпеть не мог разговоры о любви, они казались ему сродни публичному стриптизу. Сейчас он заговорил об этом только ради Кирилла, и понимал, что теперь Арина вправе задать вопрос. А он вправе не ответить. Но Макс решил не ломаться.

– Может, я покажусь тебе чудовищем, – сказал он. – Но нет, никого.

– Так бывает, – неопределенно отозвалась она.

Макс решил пояснить:

– Мне никогда не хотелось определенности и постоянства. Ни в чем. Мне нравилось бродить по разным городам, заниматься всякой ерундой, сходиться с разными женщинами. Наверное, мне всегда хватало того, что одно остается в моей жизни неизменным.

В опухших глазах Арины проглянул интерес:

– И что же это?

– Мой друг, – просто ответил Макс.

– А ты сказал ему об этом?

– Нет, – Макс усмехнулся, – я тоже не успел.

Подняв трубку, Арина повертела ее в руках и безразлично сказала:

– Прозевали мы своего королевича…

– Он не против, что ты его так зовешь?

– Не знаю, – с удивлением призналась Арина.– По-моему, нет. А разве это обидно?

Максим с сомнением выпятил губы:

– Это немножко снисходительно. Хотя в ваших отношениях, наверное, все так.

– Я не отношусь к нему снисходительно!

– Да ты и сама не знаешь, как ты к нему относишься… Могу поспорить, что до сегодняшнего дня ты и не задумывалась об этом.

– Можешь не спорить, – она по-детски вытерла нос тыльной стороной ладони. – Так оно и есть…

Я шел и шел, ни о чем не думая, ничего не помня. Только следил за небом, чтобы вовремя заметить, если появятся дождевые тучи. Я боялся их потому, что боялся всего на свете. Страх вытеснил все мысли. Я начинал думать о чем-то, и тут же оно ускользало… Спустя секунду, я уже не мог вспомнить, о чем… Что – о чем? Этого я тоже не мог сообразить.

Тяжесть возмездия расплющивала мою голову. Мне было не избежать его, ведь я дерзнул распорядиться человеческой судьбой и не подумал, что выпущенное мной зло вернется ко мне бумерангом. Его полет оказался холостым. Цель осталась даже не задетой. Зато я был сражен наповал.

Я пытался вспомнить, когда начал осознавать: происходящее – не череда нелепых случайностей. Оно неотвратимо, как та самая судьба, в ход которой я посмел вмешаться. С чего началось мое прозрение? То ли с того, что в мой кабинет заглянул наш заведующий и озабоченно попросил: «Кирилл, будь другом, закажи для Лари два билета на Канары. Он летит с какой-то дамой. Вот листок с их данными… Лари позвонил мне, а тут, понимаешь, жена требует, чтобы я отвез нашего пацана в травмпункт – с дерева свалился… Вроде ничего серьезного, но лучше проверить, правда?»

Выросло ли то дерево, о котором он говорил? Или оно тоже было вымыслом, ложью, злобной фантазией, как и все, что окружало меня? «Что с тобой, Кирилл? У тебя такие глаза… Ты не заболел?» Я не мог вспомнить, ответил ли ему что-нибудь. Наверное, да, ведь он оставил меня в покое.

Помню, как пытался сосредоточиться, но все расплывалось, будто я рисовал слишком водянистыми красками. Я силился представить Канары, куда так и не собрался, потому что мне не хотелось туда без Арины, а она отказывалась… Я, не отрываясь, смотрел на листок с ее именем, и оно выжигало мне глаза…