— Да кто из нас не верил в детстве, что игрушки живут своей собственной жизнью? — возразил Виталий. — Так что, эта карта подходит многим.

— И всё же, Виталик, эта карта тоже напрямую относится ко мне. Здесь показан наш переезд на новое место проживания. Отец мой был военным, так что за своё детство мы раз восемь переезжали всей семьей. И училась я в пяти школах. Больше трёх лет ни в одной не задержалась.

На следующей карте, с самого начала разворачивался сюжет, который не очень-то ассоциировался с детством. Пожилой охотник, с ружьём наперевес, выслеживал дичь. В сопровождение он взял с собой на охоту шуструю таксу, которая ни минуты не сидела на одном месте, и… маленькую девочку лет семи.

— А-а-а! Вот теперь понятно, что к чему. Викусь, а это твой дедушка, скорее всего?

— Да, — ответила она Ленке. — Папа часто возил нас с Марусей, моей старшей сестрой, к своим родителям. Дед Матвей каждый раз звал меня с собой на охоту. Он это называл «Уток попужать». Когда он брал кого-нибудь на прицел, я закрывала уши и представляла, что из дула ружья вылетит салют и никого не убьёт. Все останутся целы и невредимы.

— Так вот почему на карте ружьё астрами стреляет, — улыбнулся Илья.

На очередной карте, на берегу реки возле небольшого мостика, над сломанным велосипедом склонилась девочка. Она закрыла глаза руками и горько рыдала. От погнутых рамы и переднего крыла, велосипед не мог дальше двигаться. И казалось, это горе было вселенского масштаба, не иначе. А ветки плакучей ивы, что росла неподалёку, на берегу той реки, с состраданием и лаской гладили девчушку по голове и плечам, пытаясь успокоить и хоть как-то отвлечь от беды.

— Я поняла! — вдруг сказала Ленка, — Это зал детских воспоминаний нашей Викуси.

— Да подожди ты! Не сбивай с толку. То, что эти карты хоть каким-то образом относятся к Вике — большая удача! Значит, мы на верном пути. И искать карту надо где-то здесь.

— Нет, Илья, погоди! — остановила его Вика и задумалась.

— Да чего годить? — вмешался Виталик. — Правильно Илюха говорит! Ищи, Викусь! А мы тебе чем хочешь поможем.

— Нет, вы не поняли. Эти карты — да! Они действительно все про меня. Я как будто бы свой старый детский фотоальбом перелистываю. Но её здесь нет. Можно даже не искать.

— Почему нет! — удивился Илья.

— Эти карты показывают факты моей биографии. Но ему не это нужно. Эти факты — они все на поверхности. А Манекену нужно до самых внутренностей моих добраться, до основания. Пойдёмте! Я знаю, где он припрятал мою карту!

Решительной и твёрдой походкой, она вышла из детского сада. Всего одна дверь отделяла игроков от следующей секции. Она, как и предполагала Вика, без труда отворилась. И все четверо оказались внутри большого вокзала. На пироне никого не было. И только вагонные составы тянулись длинными вереницами вдоль платформ.

— И-и-и? — протянул Виталий. — Здесь, среди этих вагонов находится твоя карта? Викусь, а я не знал, что до «Олимпика» ты работала проводницей.

Все четверо, включая саму Вику, засмеялись.

— Нет, Виталик, всё гораздо проще и труднее, в тоже время. Пойдёмте, осталось совсем чуть-чуть.

И они все вместе стали продвигаться по платформе.

Карты в этой секции были просто гигантских размеров. Гораздо большими они казались игрокам, нежели те, которыми они играли на поле.

Четверо игроков шли вдоль длиннющих составов. Чем дальше они продвигались, тем отчётливее видела свою картину Вика. И вдруг, словно ноги её вмерзли в асфальт. Она остановилась у одной карты.

В самом центре её, прямо в воздухе, парил аквариум. Форма его напоминала то ли сердце, то ли латинскую букву «V». Внутри него плавала одна только золотая рыбка. Над самим аквариумом, в вышине светило яркое солнце, а внизу, своими накатанными металлическими полосами, поблескивали бесконечно длинные рельсы.

— Илья, а помнишь я говорила, что старалась не обращать прежде внимания на тебя?

— Да. Помню, конечно.

— А знаешь, почему?

Илья пожал плечами, давая понять Вике, что до конца не понимает, о чём она говорит.

— Не скрою. Ты мне понравился с первого взгляда, как только появился в нашем офисе.

— Тоже мне, сообщила, — усмехнулась Ленка. — Да кому он только не нравится в нашей богадельне? Дымов и тот к нему, мне кажется, неравнодушен.

— Ну ты не перегибай, — усмехнулся Илья.