– Одна осталась жива.

– Я помню. И приму меры. А ты тоже не ленись, мой мальчик, не для того я вытащил тебя из грязи и сделал большим политиком, чтобы ты ленился. Если им удастся задуманное, нам придется разводить травку и цветочки. Ты умеешь разводить цветочки?
– Он хрипло засмеялся.

Торки молчит.

Властным жестом Туранчокс пригласил Торки присесть к столу, поманил пальцем. Торки наклонился к нему.

– Ты умеешь получать от меня деньги и власть. А я умею зарабатывать эти деньги, потому что забочусь о людях.
– Он показывает на смеющегося младенца.
– Потому что помогаю людям дышать. И хочу, чтобы мне не мешали!

– Земляне суются в опасные места, - говорит Торки.
– Некоторые люди боятся их.

– И отлично. Недовольство землянами должно исходить от народа.

Вездеход землян движется по пустынной грязной улице, как упрямый жук, ворча объезжает груды мусора. Одинокий прохожий сначала прижимается к стене, потом, поспешно откинув крышку люка на мостовой, исчезает под землей. Из другого люка появляется голова в противогазе. Взгляд человека устремлен вслед машине.

... В кабине вездехода Колотун, Иванова, Степан и местный биолог Лий.

– И как вы ездите по таким улицам?
– ворчит штурман.
– Сплошные миазмы.

– Здесь никто не ездит. Мы живем внизу.

– Колотун, остановитесь здесь, - требует Надежда. Вездеход останавливается. Откинулась крышка люка.

Из люка вылезают Степан, Надежда, Лий. Лий в противогазе и каске с широкими металлическими полями.

Снаружи как бы сумерки. Мертвая улица наполняется непонятным движением. Оживают тени, тянутся к людям. Вспыхивает прожектор вездехода - тени исчезают, вернее, втягиваются в развалины.

– Что здесь?
– спрашивает Степан Лия.

– Мы не знаем. Иногда люди уходят сюда и пропадают...
– говорит Лий. Все давно разрушено.

– А это?
– спрашивает Надежда, показывая на приземистое, крепкое здание в низине.

– Там Сикки Туранчокс.

– Кто это?

– Это маски Туранчокса, противогазы Туранчокса, кислород Туранчокса... А раньше там был институт Глана.

Лий показывает на рекламный щит, как-то удержавшийся в развалинах: на щите веселый младенец тянет ручки к улыбающейся маске-противогазу.

– "Лучшие в мире противогазы Туранчокса. Фирма "Свежий воздух", читает Лий с грустной иронией.

– Лий, я вас жду, - говорит Надежда и уверенно идет к железобетонным развалинам.

Луч прожектора вездехода пробивает ей дорожку сквозь сухой туман. Степан и Лий спешат за Надеждой.

На берегу грязной реки стоят Виктор и Нийя. Чуть повыше - автомобиль, на котором они приехали. Возле автомобиля молодой парень - шофер, в маске, железном шлеме, наплечниках.

Виктор смотрит вверх по реке, туда, где стоит лес труб; некоторые из них дымят.

Вода в реке расступается, и из нее медленно вылезает нечто громадное и бесформенное, облепленное грязью, водорослями, тряпьем... Шофер при виде чудища бросается в машину. Это нечто отряхивается, стирает с лицевой пластины грязь, и выясняется, что это Бармалей.

– Образцы доставлены, - говорит он.
– Такого безобразия я нигде не видел.

К берегу подъезжает приземистая машина. Останавливается. Никто из нее не выходит. Видно лишь, как изнутри к стеклам прижались маски.

– Они гуляют, - с неожиданной злостью произносит Нийя.
– На пикник приехали!

– Мне кажется, - говорит Виктор, приняв у Бармалея один из прозрачных контейнеров и разглядывая его содержимое на свет, - что ты разочарована. Ты ждала другого?

– Не знаю. Я одна.

– А ты думаешь, что было бы иначе, если бы вас было десять? Двадцать? Ну что бы вы сделали?

Виктор закладывает контейнер в походный анализатор.

– Мы бы... Не стали менять природу, мы бы заменили людей.

– Как же?

– Мы бы выгнали вот этих... от них один вред. Мы бы разрушили заводы. Мы бы собрали всех детей, которые еще маленькие, которые еще не испорчены, не погублены, мы бы воспитывали их отдельно...

– Взрослые бы не согласились. Никому не хочется, чтобы его выбрасывали.

– Зачем их спрашивать? Они сами во всем виноваты.

– Они бы сопротивлялись.

– Мы бы заставили силой.

– Так говорил твой отец?

– Да. И нас было бы все больше. И это стал бы счастливый и свободный мир.

– Это опасный мир и жестокий. В нем бы лилась кровь.

– Пускай. Но ради великой цели.

– Милая, когда-то на Земле эту формулу уже придумали иезуиты: ""Цель оправдывает средства"". Эта формула удобна для палачей.