– Нам еще раненых проведать надо – пояснил я генералам – Куда пленных разместили?

– Заперли часть в башне Сююмбике – ответил Овчинников с сожалением оставляя бутылку – Еще неколик по городу разбежались.

– Надо поднимать казаков и идти с повальным обыском – согласился Перфильев – Займусь.

– Царь-батюшка – в дверь гостиной заглянул Жан – Казанский городской голова ждет. Что ему ответствовать?

Вот еще этого мне не хватало под конец дня.

– Пущай ждет – сначала раненых проведаю.

С небольшим конвоем, освещая запорошенную дорого факелами, мы доехали до казанского госпиталя. Здесь был натуральный бардак. Люди были свалены в коридорах, кое-кто судя по всему уже даже умер.

– Три сотри пораненых – пожаловался мне вышедший навстречу Бальмонд – Мест не хватает, помещаем казачков, да пехотинцев в соседних домах обывателей.

Я иду по палатам, где лежат увечные. Одариваю солдат рублем, спрашиваю о здоровье. Операции еще идут – врачи Бальмонда, не разбирая, где свой, где чужой, делают перевязки, ампутации… В залах госпиталя стоит тяжелый запах крови. Раненые стонут, тянут ко мне руки. Маша и еще несколько незнакомых сестер милосердия сбиваются с ног.

Все это производит тяжелое впечатление.

Я понимаю, что нам позарез нужен Максимов. По возвращению в губернаторский дом, пишу еще одно письмо. Вызывают оренбургского доктора с помощниками в Казань. Надо лечебное дело ставить в городе на правильную основу – опять запрещать кровопускания, внедрять дезинфекцию и обезболивание… На колу мочало – начинай сначала. Эх, где бы в городе найти химиков?

Уже еле стою на ногах, но все-таки принимаю бургомистра Казани Петра Григорьевича Каменева. Высокий мужчина, в темном камзоле и даже с шейным платком. Выглядит он прямо скажем странно. Бритый, глаза на выкате, волосы подстрижены коротко. На купца совсем не походит – а ведь он родом из торгового сословия.

– Чем обязан? – интересуюсь я, падая в кресло губернаторского кабинета. Покои Бранта сильно лучше Рейнсдорпа – обширнее, с книжными шкафами, уставленными многочисленными томами. На стене позади стола висит вместе Екатерины мой портрет с присягой оренбуржцев. Жан расстарался.

– Зашел-с засвидетельствовать почтение к столь необыкновенной личности, коя… – Каменев долго, велеречиво расписывает свои чувства. Постепенно я теряю нить беседы.

– … готовы присягнуть? – наконец, вычленяю главное.

– Помилуйте, Петр Федорович – кланяется бургомистр – Я, мы, весь магистрат в таком отчаянном положении…

– Грабежи, насилие?

– Нет, тут все ладно. Даже на удивление… Просто.

– Вы боитесь.

– Так точно-с. Ежели фортуна не будет к вам благосклонна, супружница ваша повелит казнить предателей. Не хотелось бы оказаться в их числе.

– Присягать не будете, но служить мне, партикулярно, готовы – я опять попытался выделить главное.

– Истинно так! Управление города не остановится ни на час.

– А ежели мне тебя повесить? – я теряю терпение – И назначить нового главу?

– Он избирается магистратом – побледнел Каменев – Но если такова ваша воля… Большое разрушение в городом хозяйстве случится, прямой вам убыток… царь-батюшка.

Ага, признал все-таки.

– Послезавтра собери магистрат и самых именитых купцов. Там решим.

В целом в городе вполне работающее самоуправление. Власть имеет торговое сословие, которое мне кровь из носу надо привлечь на свою сторону. Как водится – кнутом и пряником.

Каменев облегченно кланяется, тряся париком. Собирается уходить.

– Постой. Есть в городе люди из ученого сословия? – интересуюсь я.

– Так точно-с. Двое. Профессор Иоганн Гюльденштедт из балтийских немцев. Естествоиспытатель. Был в экспедиции, исследовал земли между Тереком и Сунжей, по возвращению – губернатор замялся.

– Застрял в Казани.

– Из-за возвращения истинного царя русского – польстил мне Каменев.

– А второй?

– Пустой человечек. Иоганн Фальк. Из свеев. Закончил Уппсальский университет, студировал медицину.

Про Фалька я слышал. Это был один из "апостолов Линнея». Так называют учеников великого шведского естествоиспытателя Карла Линнея, сделавшего огромный вклад в изучение биологии и зоологии.

– Пустой человечек – тем временем говорил Каменев о Фальке – Имеет пристрастие к опию, живет с какой-то служанкой в хибаре на окраине Казани.

– Упреди обоих, что буду к ним завтра поутру

Жан уже налил и согрел мне ванну, поэтому закончив с Каменевым, я отправляюсь в мыльную. Сбрасываю пропотевшую одежду, с удовольствием погружаюсь с головой в горячую воду. Лакей приносит чистое белье, забирает грязное.