– Как же ей не кружиться, если ты ничего не ешь? – Хельга незлобно заворчала, взялась за ручки коляски и повезла свёкра в его комнату. – Мне придётся сказать Клаусу о твоей забастовке, может быть, хоть его ты послушаешь.

– Зачем тревожить мужа по пустякам? Пусть это останется между нами.

– Как мне его не тревожить? – резонно возразила женщина. – Он твой сын, любит тебя и расстроется, что ты опять отказался от еды.

– Хельга, милая, я не голоден, просто очень устал. От усталости я не могу ни ходить, ни есть. Тяжесть пригибает меня к земле, не дает распрямиться. Элизабет зовёт к себе – скучно ей там одной, без меня.

– К своей Элизабет ты всегда успеешь, – опять проворчала Хельга, укладывая свёкра в постель и накрывая одеялом. Посмотрев на него сверху тёплым взглядом, она осторожно спросила, боясь получить отказ:

– Франц, может тебя здесь покормить с ложечки? Пожалуйста, съешь хоть чуть-чуть, а то Клаус точно рассердится.

– Ну хорошо, неси свою рыбу.

Когда через несколько минут женщина принесла подогретую рыбу, старик, тихонько посапывая, спал с приоткрытым ртом. Она вздохнула, поправила одеяло и вышла из комнаты, неслышно прикрыв за собой дверь.

Вечером муж вернулся из клиники, где читал лекции по кардиологии. Хельга пожаловалась ему на отсутствие аппетита у отца. От еды Франц отказывался все чаще и сноха волновалась за старика.

– Как же можно не есть такую вкусную рыбу!?! Ты её замечательно приготовила, – Клаус сидел с женой в столовой и заканчивал ужинать. Тарелка опустела, он тяжело поднялся с места, подошёл к окну и стал смотреть на освещённую улицу. Жена осталась сидеть за столом.

– Я разговаривал вчера с коллегой, доктором Колем. Он наблюдает отца и подтвердил мои предположения относительно его слабеющего сердца.

– К старости у всех сердце становится слабее, – Хельга поднялась с места и убирала посуду после ужина. – Есть новые рекомендации?

– Нового ничего нет. Доктор Коль предложил впрыскивать отцу стронций. Этими инъекциями можно продлить жизнь. Ненадолго, на несколько месяцев, но всё же…

Клаус замолчал. Он по-прежнему стоял у окна спиной к жене. Хельга освободила стол от посуды, поставила на него бутылку красного вина, достала из большого посудного шкафа два хрустальных бокала. Муж очнулся от грустных мыслей и повернулся к ней:

– Мы что-то празднуем? Я о чём-то позабыл?

– Сегодня день рождения нашего внука Андреаса, ему исполнилось двенадцать лет.

– Ах, Андреас! – хлопнул себя по лбу Клаус, – я действительно забыл. Ты подарила ему что-нибудь?

– Хайди сказала, он хочет компьютер. Я дала ей деньги, они сделали покупку на свой вкус. Мы приедем к ним завтра вечером и вручим подарок.

– Кто останется с отцом, пока нас не будет?

– За три-четыре часа ничего с ним не случится.

– Ты ничего не понимаешь! – вдруг вспылил Клаус. – Отец долго не проживет. Если он умрёт, когда мы будем на дне рождения, я себе этого никогда не прощу!

– Что ты так переживаешь, успокойся. Мы пригласим кого-нибудь на это время присмотреть за отцом. Не нервничай. – Хельга встала рядом с мужем и погладила его плечо. – Так что насчёт стронция?

– Не успел сказать, что сегодня утром разговаривал с отцом. – Клаус достал из ящика стола причудливо изогнутый красивый металлический штопор и начал открывать бутылку. Он плеснул себе и жене красного вина, и оно тут же стало просвечивать через тонкий хрусталь бордовыми отблесками.

– Вначале выпьем за рождение внука, он появился на свет ровно двенадцать лет назад.

Бокалы, соединившись, издали мелодичный звук. Супруги пригубили сухое терпкое вино. Клаус присел к столу и поставил рядом бокал. Хельга осталась стоять, поставив свой бокал на ладонь.

– Отец не соглашается на инъекции. Те полгода, которые он мог бы дополнительно прожить, ему не нужны. Он не хочет продлевать жизнь искусственным путем. Мне не удалось его переубедить.

– Сколько он сумеет ещё прожить, если несколько дней ничего не ест?

– Не знаю, родная, не знаю. Мне тяжело его терять.

– Хорошо тебя понимаю, Клаус, но ты должен быть сильным. Ты врач и знаешь, что такое смерть.

– Франц – мой отец, – с отчаянием произнёс мужчина, сцепив руки на столе.

– Твой отец так же смертен, как все мы. Не расстраивайся, пойдём, я поставлю какую-нибудь музыку или почитаю, – неуверенно предложила Хельга, желая отвлечь мужа от грустных мыслей.

– Нет, спасибо. Зайду проведать отца, потом пойду в кабинет готовиться к лекции. С завтрашнего дня я взял отпуск на две недели. Хочу побыть с ним последние дни. Дольше он не протянет… – донеслось до Хельги уже с порога.