«Трое варваров и двое похожих на местных».

Они негромко переговаривались на том наречии, которое распространено среди кочевых племен южан. Пока один из них постоянно подкладывал на съедение костру все новые колотые поленья и время от времени поворачивал вертел, порядком засусленный, остальные разогревались перед ужином кислым вином. Их опасные кривые ятаганы стояли, прислоненные к дереву, шагах в пяти от костра, но оставались еще широкие охотничьи ножи, которыми очень удобно было срезать жирное нежное мясо.

За спинами затрещал жердяк. Кочевники дернулись и схватились за ножи. Послышалась гортанная речь.

«Еще пятеро, правда, варвар всего один».

Пришедшие подсели к костру. Один из разбойников нахмурился и закрутил головой.

— Не вертись, — буркнул один из местных, подбирая с земли выбитую у него из рук неловким движением товарища часть грудины.

— На меня только что кто-то смотрел, — огрызнулся тот.

— Не трясись, косматый выродок.

Варвар хмуро глянул из-под тяжелых бровей.

— Мы кочевники, нам поперек глотки торчать около вашего болота, — сказал второй.

— А не поперек глотки жрать вдосталь мяса и набивать карманы золотом? — грязно сплюнув, возразил первый. — Ты, Грук, чем недоволен? Рожу отъел, как у хряка. А вспомни, каким был. Тощий слизняк-кочевник, готовый жрать упряжь лошадей.

— Мы за месяц всю округу на уши подняли, — Грук ссутулился и обернулся, недоверчиво посмотрев на большое вывороченное с корнем черное дерево, нависшее толстыми ветвями над самой гладью воды. — Сначала потихоньку грабили обозы и воровали скот на выселках. Но когда мы начали убивать... Вспомни, что сегодня этот бледный орал.

— Говно ты. Что он мог еще орать, когда десять здоровых увальней утащили у него две коровы, козу, жену и прирезали двоих сыновей?

— Они визжали, как свиньи, — второй варвар душевно погладил висящие на поясе два скальпа. — Я вжикнул одному по горлу ножичком...

— Прекратите. Слушать противно, — Грук снова оглянулся. — А что, если на самом деле в Глоти зверовщик обитается?

— Гиль! Видел я его. Обычный траппер, разве что глаза раскосые, рожа смазливая да татуировки чудные. Да и зверовщика скорее на дыбе вздернут, чем с ним сдружатся.

— Чушь городишь, — буркнул варвар. — Ежели он полезен и вредности от него нет, служит если исправно и дело знает, то и не вздернут. Вон когда-то Зиммор воевал с Княжеством, а сейчас други крепкие. Помогают одно одному. Может, он на стороне людей и воевал тогда.

— Этот молодой. Война уж двадцать пять годков как завершилась, — местный потянулся за бурдюком.

— Зверовщики стареют медленно. Как и жрецы их, — важно сказал Грук.

— А даже если так. Пусть будет зверовщик. До окрестностей Глоти около пяти лиг, из которых три по мочажине. Тропка к этому озеру всего одна — по изложине на востоке. Укрыта от глаз человека волчьей вайей. Потом по ерику, а по воде ни один пес след не возьмет...

— Наш ведун сказывал, что зверовщики с кровью Эль-Эдала опасны, — перебил Грук говорящего. — Гораздо опаснее тех, что более на нас походят. Они могут скрытно подбираться к врагу. Способны отыскивать самые тайные тропинки в лесу. А еще могут обращаться в зверей и в их личине подкрасться со спины. Тебе не знать потом, кто вгрызается в шею клыками.

— Хорош камлать! — прикрикнул человек. — Охота вздор молоть — возьми грызло. Ваш тупой умишко только побасенки может измыслить. Никогда зверовщики не обращались в зверей, я это знаю от сведущих трапперов. Те, кто обращаются, — оборотни. А уж с такими точно никто бы не сговаривался. И не трясись за наш лагерь. Не найти его чужому. Знаешь, кто двадцать закатов уже в болоте лежит? Кого трясина засосала? Это был Лагон — лучший траппер Глоти. Если он не смог избежать наших ловушек и дойти до лагеря, то никто не дойдет. Даже зверовщик с волшебной кровью.

— У меня в желудке слабость от ваших разговоров, — захрипел до сих пор молчавший третий варвар, Нруг.

Он поднялся и, рассупонив кожаную куртку, направился в сторону вывороченного дерева. С его нижней ветви незримой гладкой каплей сползла на землю тень и затаилась у самых корней. От дерева особенно пахло затхлой тиной и болотом: ильмень постепенно превращалась в топь. Кочевник, не дойдя шагов двух до кокоры, замялся. Его широкие ноздри жадно и настороженно втягивали воздух. Есть посторонний запах. Рука обхватила рукоятку кинжала. Северный ветер неожиданно усилился. Дырявая туча уползла в сторону. Нруг вдруг охрип и затрясся: в золотом лунном свете шелковистая шерсть черного ягуара смотрелась вызывающе красиво. Блестели изумрудные глаза с тонкими вертикальными зрачками. Ягуар прижал уши и попятился. Нруг выхватил кинжал и, пригнувшись, ожидал прыжка. Не следует делать резких движений: это может спровоцировать хищника. В положительном исходе поединка варвар не сомневался. Только положительном для животного — ягуар прикончит его в девяти случаях из десяти. Надежда одна — успеть вонзить каленое лезвие кинжала в самое сердце зверя. Один миг — один удар, на большее времени не останется. У костра послышались возгласы: кочевники, заметив ягуара, выхватили оружие и бросились на помощь своему товарищу. Под кожей животного угрожающе заходили лопатки. Хлестнул из стороны в сторону гибкий хвост. Яростный грозный рык, от которого кожа варвара покрылась холодными пупырышками страха, и сверкающие белые клыки стали предвестниками прыжка. Нруг увернуться не успел. Пытаясь проскользнуть под метнувшейся на него пантерой, он почувствовал, как по его лицу скользнула сильная лапа. Липкая соленая кровь пролилась на сочную траву. Кочевник отмахнулся ножом, оцарапав хищника. Черный ягуар стремительно набросился на упавшего человека и в одно мгновение несколькими мощными ударами и укусами располосовал ему спину. Из лесу, услышав крик, выбежали остальные члены банды. Ягуар оказался в ощетинившемся железом и длинными острыми пиками полукруге. Все еще живой Нруг, обливаясь кровью, пополз в сторону. Ягуар поставил ему на спину тяжелую лапу и угрожающе зарычал. Собралась морщинами оскаленная морда хищника. С клыков капала кровь. Круг медленно сужался. Пантера нервно выпускала и втягивала когти, кроша левую лопатку своей жертвы. Нруг уже не стонал. Не дожидаясь, когда длинные пики совсем прижмут его к воде, ягуар, стелясь по земле, метнулся вперед, горя единственным желанием — выскользнуть из кольца и скрыться в темном лесу. Это ему почти удалось, он оставил после себя еще одну жертву с вырванным кадыком. Ягуар в два прыжка достиг кромки леса, но яркая вспышка жарким пламенем пронзила бок хищника. Запахло паленой шерстью, и над озером послышался предсмертный хрип зверя.

* * * *

Ратибор поеживался от ночного хлада. Он постукивал себя руками по плечам и приплясывал на месте.

— И как ему не холодно? — молодой следопыт с завистью посмотрел на наставника, сидящего в трансе около дерева.

Говорят, зверовщик, с настоящей кровью Эль-Эдала. Давным-давно тут. Прибыл аж с самим князем Алексием. Важным, как селезень средь квочек. Но, правда, есть с чего поверить... Имя странное — Арлазар, да разведка ягуаром — подобного Ратибор еще не видел: первый раз в дозоре. Верно, много бы отвалил за такого любой городовой, а им бесплатно достался. И ведь не бежит никуда. Остался. Звание имеет. Жалование получает среди них большое.