– Тебе помочь?

Алла засмеялась:

– Сапожник.

Денис подумал, что все это не так уж и плохо. По крайней мере ее цели были более реальными, чем его абстрактное «заниматься творчеством». Сам для себя, не обсуждая это, он решил, что эта черта досталась ему от матери, потому что отец никогда не выражал особой тяги к искусству и эту тягу к искусству в сыне не поощрял. Даже казалось порой, что он закипает, но никогда не выплескивает наружу. У матери он ничего спросить уже не мог. Обращение к тому, кого уже никогда не будет рядом, лишь утешение.

И Алла была чем-то похожа на его мать: что-то в светлых кудрях, что-то в чертах лица. И отец бы это заметил.

Следующие полчаса Денис внимательно слушал, изредка задавая уточняющие вопросы, затем все темы для разговоров исчерпали себя окончательно. В какой-то момент молодой человек хотел позвать свою подружку в кино, но передумал.

Завтра ожидался день засушливый: розовый закат опускался на город – и он манил Дениса на одинокие прогулки с полной воздухом грудью.

Алла пошла в сторону центра, растянутую и заставленную рекламными вывесками, а Денис в противоположную, прямо по пешеходной части Электрозаводского моста, остановился на его середине, оперся на парапет и посмотрел вперед сквозь проносящиеся машины с открытыми окнами, из которых доносился эфир «Открытого радио», развернулся и взглянул на свое мутное отражение в Яузе.

– Что же я делаю? – сказал он вслух.

И пошел дальше, очень медленно.

Когда Денис подошел к кинотеатру «Родина», на станции метро «Семеновская», уже совсем стемнело. Город оделся в мокрую оранжевую пижаму. Молодому человеку оставалось лишь спуститься в подземку, сделать одну пересадку на кольце и отправиться на съёмную квартиру, на «Новослободскую», куда перебрался, когда учился. Поближе к альма-матер, который теперь старается обходить.

Или все же пойти на только вышедшего третьего Терминатора, который уже успели обругать все критики?

Денис высоко подкинул монетку, но не смог ее поймать – 5 рублей укатились в канализационный слив, вокруг которого образовалась небольшая лужа. В этот раз алгоритм «50/50» дал сбой, и в такие моменты, когда не готов решиться на что-то глобальное, трудно решиться и на какую-то мелочь.

Сотни кинопросмотров, тысячи видеокассет.

Выбор был очевиден.

Молодой человек прошел в огромные открытые двери кинотеатра и направился к кассам, где сидел юноша в очках с закрытыми глазами.

В огромном холле, с огромными люстрами среди советских колонн, было немного тускло, и от этого как-то по-домашнему. Не было лоска современных кинокомплексов в торговых центрах, как во время премьерного показа II эпизода Звездных Войн в центре столицы, не было ярких подсвеченных афиш – обычные, бумажные, хоть не нарисованные.

– Можно, пожалуйста, билетик на 22:10? – Денис положил 90 рублей и взглянул на тусклую горизонтальную афишу фильма «Бумер», готовящегося к выходу в августе.

– В баре что-нибудь брать будете? – парнишка сделал несколько щелчков на компьютере и распечатал билет на место прямо в центре зала.

– Да, возьму что-нибу…

– Даша! – крикнул очкарик так резко, что Денис дернулся. Но не только Денис: практически незаметный усатый охранник, мирно дремавший у лестницы, также подскочил на своем стуле.

– Идите уже домой, ребят. Я зрителей сам выпущу, – он поправил свои усы.

– Зрителя. Ну, хоть сегодня фильм впустую крутить не будем, – девушка вышла за кассу бара, улыбнулась и помахала рукой. – Здравствуйте. Впервые на этой неделе кто-то приходит на последний сеанс.

Денису больше импонировали кинотеатры без излишнего дружелюбия. Он для себя решил, что посещает это старое здание 30-ых годов в первый и последний раз:

– Балтику и фисташек, – Денис прошел к бару, рассчитался и недоверчиво посмотрел на пластиковые стулья со столиками.

– Там зал уже готов, в общем-то. Проходите. Чего десяти часов ждать, – девушка отдала чек и ушла обратно в служебное помещение.

– Спасибо, – молодой человек сразу направился на второй этаж, плюхнулся на кресло, открыл пиво и сделал первый глоток, глядя на абсолютно пустой экран. И выпил, а затем съел всё еще до того, как включился проектор.

Тем временем быстрым и уверенным шагом со стороны Щербаковской улицы, переходя дорогу прямо на красный свет, к зданию кинотеатра подходила шатенка с яркими янтарными глазами. Ей не хватало лишь беретки к ее блузке в бретонскую полоску и красной юбке с черной бутафорской пряжкой, чтобы выглядеть словно с долгожданной открытки, присланной из Парижа.

Она прошла в открытые двери кинотеатра, стянула с волос ленту и на ходу встряхнула головой. Ее не заметили ни сотрудники кинотеатра, ни охранник. Она передвигалась быстро, но абсолютно бесшумно, оставляя лишь след своей улыбки. И непонятно было, как среди всех этих луж она осталась в абсолютно сухих босоножках. Ее быстрая ходьба перешла практически на бег, когда она оказалась на лестнице, ведущей в кинозал на втором этаже, откуда доносились звуки трейлеров грядущих киноновинок. Она с неестественно большими паузами дышала полной грудью, она обмотала ленту вокруг кисти и вошла без билета.