Он носил красивую одежду на среднестатическом, коренастом телосложении. Биксби предположила, что массу составляли мышцы, поскольку на лице не было никаких признаков жира. Его темные прямые волосы были разделены посередине пробором и доходили до воротника. Ровные брови, прямой нос, строгие щеки, губы, готовые улыбнуться, и упрямый подбородок — все это делало его очень привлекательным на вид человеком. Несмотря на то, что она даже не могла разглядеть цвет его глаз, они завоевали все ее внимание.

Он смотрел прямо на нее. Их глаза встретились, и она попыталась соединиться с его мыслями. Также как и с Дакми, но наткнулась на непроницаемую стену.

Он улыбнулся, подмигнул, затем отвел взгляд. Она чувствовала себя так, будто ее вежливо отшили. Ее усталость исчезла, сменившись тягой к движению, быстрому движению. В венах бурлила решимость стать ходоком и решать проблемы во всех мирах.

Лапа Тотоби-Родолов опустилась на ее руку.

— Успокойся, дорогая. Его воздействие заставит тебя спешить от одного доброго дела к другому, если ты это допустишь. Сделай глубокий вдох и восстанови в своей душе спокойствие. Ты будешь лучшим ходоком, если решишь работать сконцентрировавшись на мире. Бешеные добродетели наносят большой вред.

— Откуда ты его знаешь?

— В прошлом он освободил меня от обязанности быть константой.

27. Восходящее солнце

Бриджер крепко спал. Кантор понял это, потому что наблюдал за драконом… всю ночь. Огромное существо дышало медленно, глубоко вдыхало, лишь изредка фыркая, в то время как Кантор всю ночь ворочался из стороны в сторону. Он несколько раз мешал Йеше отдыхать. Когда он перевернулся и хмыкнул, кошка окинула его раздраженным взглядом. С явным презрением к отсутствию манер у Кантора, она встала, потянулась и снова уселась на спину Бриджера, как раз позади сложенных крыльев.

Он пылся направить свои мысли в полезное русло, составить план по поиску Ахмы, отказываясь верить в то, что в обломках найдутся ее останки. Но его внимание переметалось с миссии на воспоминания, как листок на весеннем ветру.

Из своего многолетнего опыта он знал, что когда рано утром взойдет солнце, оно омоет весь дом, предоставив им достаточное количество света, чтобы поискать следы, которые могли поведать о теперешнем пребывании Ахмы. Эти приятные ранние солнечные лучи согревали хижину после многих холодных ночей.

Ему вспомнилось, как он больше сотни дней просыпался от яркого света, просачивающегося сквозь окна, вспомнил запах кофе и бекона. Ахма иногда напевала что-то по утрам, и он присоединялся к ней даже еще до того, как выползал из постели.

Она говорила, что его имя означает «певец, особенный певец». В молитвенных домах Кантор вел общественную хвалебную молитву посвященную Примену. Парень никогда не видел подобного дома, но Ахма уверяла его, что он увидит их в Гилеаде.

Солнце разбудило его и этим утром, поэтому, должно быть, он все-таки задремал. Он сел и осмотрел двор и здания, которые были ему домом на протяжении многих лет. Без Ахмы и животных, со сожженной хижиной и обрушившимся сараем, никакие нежные чувства не могли побудить его здесь остаться.

В то время, как Бриджер готовил завтрак, Кантор осматривал дом. Он искал улики, которые бы указали на то, из-за чего начался пожар. Он снова выглянул наружу, чтобы поискать какие-то следы или записку от Ахмы. Внимательней всего он искал кости.

Но ничего не нашел.

Испытав облегчение и разочарование одновременно, он вновь зашел в дом. Возможно, он мог бы найти один из списков Ахмы, еще нетронутый… все, что могло бы подсказать ему, чем она занималась в день пожара. На какой-то момент он замер, позволяя своей антипатии к письменным принадлежностям подвести его к упавшим полкам, радуясь, что его странная слабость смогла пригодится. В частично расплавленной жестяной чаше лежал пепел от письменных принадлежностей Ахмы. Он обыскал это место, но почерневшая бумага сразу же распалась в его руках.

Затем, он поворошил пепел, используя носок ботинка, чтобы выбить большие куски древесины. Он нашел сильно искривленный от жары оловянный ковш. В середине нескольких книг виднелись пару невредимых глав, окруженные поврежденными страницами. Он заглянул в чулан, где некогда стояла его кровать, которая теперь больше походила на давно остывший огромный костер, оставивший после себя лишь кусочки древесного угля, свидетельствовавших о пламени.

Отбросив назад несколько маленьких балок, он улыбнулся, увидев относительно невредимое квадратное сечение на полу.

Кантор громко позвал своего приятеля-дракона.

— Бриджер, ты не мог бы отвлечься на пару минут и помочь мне с этой перекладиной?

Дракон перестал склоняться над горшком на огне и выпрямился. В руке он держал деревянную ложку.

— Это зависит от того, что там внизу.

— Дыра в полу. Ахма хранила там свои ценности. Половые доски в этом месте обгорели, но похоже, что они не сгорели насквозь.

Бриджер положил ложку и подошел к дому. Каждый его шаг отпечатывался в слое пепла. Он растоптал что-то похожее на кусок стула, а когда расплющил блюдо, оно раскололось издав взрывной хлопок. Подпрыгнув из-за неожиданного звука, Бриджер не особо аккуратно выбрал следующее место для своей ступни. Пальцы его лап угодили в стропила, и он приземлился рядом с Кантором.