Но справедливости ради замечу, что за все те восемнадцать лет, что я глажу бродячих котов, никакой заразы я от них так и не подцепила.

Я как раз собираюсь высказать всё, что я думаю об отвращении к больным животным и противоречащем ему выборе профессии, когда вспоминаю, что и сама боюсь собак, так что и мне здесь не совсем место. То есть, боюсь я, конечно, не всех собак, а только совсем диких, с вытаращенными налитыми кровью глазами и капающей из пасти слюной. В принципе, встреть я такого человека, я бы и его испугалась. Но таких людей я не видела, а вот побитые жизнью и хозяевами собаки встречались мне, увы, частенько.

И, словно почуяв мою мысль о боязни собак, с другого конца ряда меня спрашивают:

– Алиса, тебе щенок не нужен?

– Пуделя? – неожиданно для самой себя спрашиваю я и сразу удивляюсь своему удивлению: при недавнем визите в мою жизнь Дьявола, какой же собаке в ней появиться следом, если не пуделю?

– Почему пуделя? Таксы.

Спросившая меня о щенке Кристина неловко улыбается. Мне чертовски нравится её имя: куда лучше всяких популярных в наше время Эванн Ивановых и Ричардов Дыркиных… Если бы у меня была дочь, я бы непременно назвала её Кристиной, вот только дочери у меня нет и никогда не будет – не люблю детей. Многие берутся сплетничать за спиной разделяющих мои взгляды, мол, мы боимся набора веса, растяжек и боли. Так вот, я бы из детского дома ребёнка не взяла. Потому что дело не в том, что будет со мной, а в самих детях, которым, вообще-то, нужно внимание и забота, которых нужно учить и воспитывать. Но современные родители так отчего-то не делают, перекладывая свои обязанности в лучшем случае на систему образования, а в худшем и вовсе заявляя:

– Не смейте лезть к моему ребёнку! Мы воспитываем его по современной методике!

Ах, как прекрасен был бы мир, если бы люди, «воспитывающие» своих чад по каким-то методикам, умели бы читать дальше заголовков! Они бы, наверное, знали тогда, что после «нельзя ребёнку запрещать» идёт «сделайте испуганное лицо, объясните ребёнку, почему так поступать не стоит». Мы растим поколение анархистов, неприкаянных и недолюбленных, не знающих даже, что есть любовь и забота о ближнем своём. Вот увидите, в скором времени совершенно нормальным проявлением симпатии будет считаться ударить камнем по голове и уволочь объект воздыханий в свою пещеру. Безнаказанность порождает жестокость, а жестокость порождает только ещё большую жестокость. Мы сами разрушим свой мир – безо всяких метеоритов, пришельцев и зомби – потому что мы идиоты.

Я не хочу, чтобы мой ребёнок оказался в таком мире: он либо переймёт повадки сверстников и тоже превратится в жестокого идиота, либо станет изгоем. Что за мать пожелает своему чаду такого будущего?

Однако я отвлеклась. Щенка я хочу и даже очень, хотя это отнеслось бы совершенно к любому питомцу, вот только я совсем не уверена, что дядя и тётя, у которых мне жить до самых зимних каникул, позволят мне привести в их дом собаку. Я сообщаю об этом Кристине.

– Ну, ты подумай, – просит она, – ладно?

Я говорю, что, конечно, подумаю и приспрошусь. На самом деле я совсем не верю, что эта затея к чему-нибудь приведёт, но Кристине об этом не говорю: кажется, ей очень нужно пристроить куда-нибудь щенков, и мне не хочется её расстраивать.

В кабинет заходит козёл. С козлами такое часто бывает: заходят, куда их не звали, мотают головами, бьются рогами о стены, истошно блеют и ни за что не желают быть пойманными. Козлы – вестники анархии, они совсем отбиваются от рук там, где перестают воспитывать детей и поливать розовые кусты под окнами. Они выведывают обстановку, а после – перепрыгивают заборы и убегают. Искать их бесполезно: козлы уходят не в лес, а прямиком в преисподнюю, чтобы рассказать Дьяволу о том, какие люди готовы к его пришествию, и где они живут. Но эти люди обычно не ждут ни пришествия Лукавого, ни возвращения блудного жиотного, потому как думают, что козла загрызли волки.

Возможно, именно один из наших козлов поведал Сатане о самом моём существовании и о том, что я, видимо, подхожу на роль королевы. Хотя лично я за собой никаких склонностей к анархизму не замечала.

С котами дело обстоит иначе: если в аудиторию заходит кот, то он делает это не случайно и даже не по причине праздного любопытства – у котов причин много. Некоторые приходят слушать лекции – за девять жизней они скапливают достаточно знаний, чтобы после переродиться сразу в академиков. Другие на самом деле – фамильяры и не хотят оставлять своих хозяев – а в том, что ведьмы и колдуны среди нас есть, я не сомневаюсь: в большей степени это относится к тем, кто разбирается в лекарственных растениях, фармакологии и украдкой выносит из корпуса анатомии влажные препараты. Третьи же преследуют простую цель понежиться на тёплом подоконнике, быть поглаженными, почёсанными за ухом и угощёнными колбасой из чьего-нибудь бутерброда.

Несмотря на то, что кошки – как фамильяры, так и обычные – частенько околачиваются возле ведьм, а те в свою очередь подчиняются непосредственно Дьяволу, между Лукавым и кошками по-прежнему остаётся огромная пропасть. Подчиняться они не станут – слишком свободолюбивы – поэтому котам я доверяю больше, чем козлам, и меньше их опасаюсь.

Но рыжий кот, до того тыкавшийся мордой мне в ладонь, очевидно, не знает, что ему не положено подчиняться: он в один прыжок пересекает стол, другой – вскакивает козлу на спину. Козёл разворачивается, уходит.

Все дружно смеются над этой сценой. Мишка Подпевайло срывается с места, хватает телефон и, на ходу включая камеру, бежит за козлом в коридор. Над Мишкой тоже смеются. А мне становится как-то не по себе.

– Бесовщина, – только и говорю я. – Первое Знамение…

Нет ничего странного в том, что Первое Знамение я расположила после Второго – тут ведь замешан козёл, представитель известных анархистов, а со счётом у них у всех проблемы. Где-то вдалеке слышится блеяние и мишкин мат.

***