Шрифт:
Слова Йоакима продолжали тукать в висках, и я прокручивала их уже, вероятно, сотню раз. Это было невыносимо…
Потому, не боясь больше ничего и никого, я влетела в дом, буквально захлебываясь своей болью. Огибая испуганных родителей, что выскочили мне навстречу и говорили какие-то нелепые слова, я прокричала что есть силы:
— Оставьте меня в покое! Просто оставьте в покое!
И грохот захлопнувшейся за моей спиной двери разорвал ошеломленную тишину дома.
Громкие рыдания выплеснулись из моей груди так резко, что я зажала рот ладонями, а после были только стоны.
Это умирало наивное детство. На смену ему медленно приходило осознание, что необходимо принять очевидное: я упустила, потеряла его — одного-единственного человека, задевшего меня так глубоко.
Глава 8
It's the final countdown
We're leaving together…
Это последний обратный отсчет
Мы улетаем вместе…
Europe «The Final Countdown»
Как бы не плыло время, оно все равно слишком быстротечно. Широко шагает вперед, оставляя позади воспоминания: обрывки фраз, будоражащие взгляды, мечты.
Когда-то я была спокойна, собрана и всегда получала новые знания, что, без сомнений, помогало мне проживать день за днем, не задумываясь о слишком далеком будущем. Но теперь и я не понимала, что ждет меня за поворотом. Мое время утекало, а я просто училась, вынуждая себя думать лишь об университете. Просто ходила на уроки, выполняла домашнее задание, созванивалась пару раз в месяц с Катаржиной, но ничего ей не рассказывала о случившемся. Не по причине недоверия. Скорее, я боялась, что подруга отыщет оправдание Ларссону, и я стану винить себя, а пока на плаву меня держала именно обида на него.
Но в один тихий зимний вечер, когда я снова беседовала с Катаржиной, она вдруг сказала:
— Звонил Джон…
— О… Кати, пожалуйста, ни слова о них, — мгновенно перебила я.
— Нет, погоди…
— Кати! Я повешу трубку!
Подруга тяжело вздохнула.
— Ладно, успокойся. Просто они большие молодцы. Это все, что я хотела сказать, — заверила Катаржина, но нет, это было не все.
Она явно недоговаривала чего-то. Конечно, меня мучило любопытство, но страх получить новую порцию боли был сильнее, потому я упорно молчала, а после, когда в трубке раздался тихий голос Кати, невольно вздрогнула, осознав, что задумалась о Йоакиме.
— Миа, поверь, после того дня, когда у вас там что-то случилось… А я не имею понятия, что именно… Ты разве не хочешь знать, как он он живет, что с ним, все ли в порядке? Я не понимаю, почему ты так боишься этого, — сказала Кати, и я в ее голосе услышала искреннее беспокойство.
Мне стало так стыдно из-за того, что я не рассказала ей, ведь это несправедливо. Катаржина как раз тот человек, который не осудил бы меня. Потому, помолчав немного, я прочистила горло и честно призналась:
— Мы едва не… — мне все же стало неловко, — мы едва не переспали. Это так… прости, это звучит так отвратительно и пошло. Ведь я верила, что между нами происходит что-то важное, а ему нужно было просто…
— Боже, Миа, — перебила меня подруга, — ты такая наивная. Тебя погубит этот мир, если ты не станешь более прозорливой, — и она добавила тверже: — Что было потом? Почему ты его снова отшила?
Я задохнулась от изумления.
— Ты винишь меня?
— Да, потому что только ты могла понять все не так, как есть на самом деле, — отрезала Катаржина. — Ты знаешь, что я всегда на твоей стороне, но случай с Ларссоном… Просто, Миа, это ревность. Она может принимать нелепые формы. Я знаю. Джон как-то заикнулся о том, что между Миком и Йоакимом что-то произошло. Они долгое время почти не разговаривали, постоянно ссорились. Думаешь, я не догадалась, что дело касается тебя? Ты отвергла парня, а он воспринял это так, будто виноват Микаэли. Вероятно, Йоаким решил, что ты заинтересована его другом больше, чем им самим, понимаешь? Я уверена, Ларссон тоже гад еще тот, но и ты не слишком-то права. Однако… — Кати перевела дух и добавила с улыбкой, я услышала радость в ее голосе: — Мне приятно, что ты не такая податливая. Поздравляю, моя хорошая, ты все еще девственница.
— И что это дает? — грустно отозвалась я. — Тоску по тому, кого потеряла? — и тут же горячо выпалила: — Я понимаю, Кати, понимаю, что так лучше. Я и не должна была, зная парня всего-то несколько месяцев, раздеваться перед ним. Он даже не спрашивал о моих увлечениях, только и запомнил, что я намерена стать пиар-менеджером. Это неправильно. Я не хочу, не хотела подобных отношений. К тому же он артист… ну, пока не совсем, но точно им станет. А что я? Уеду в Англию и стану его ждать? Нет, это не так. Я, Кати, — мне сдавило горло от эмоций, — не смогу ждать его, видеть по телевидению, как он обнимается с девушками, поет для них. Это ужасно…
Катаржина молчала, видимо, дожидаясь конца моей реплики, а когда я притихла, она вздохнула и сказала:
— Надеюсь, тебе полегчало от высказанного. Нельзя такое носить в себе, моя хорошая. Запомни, друзья на то и нужны — не давать упасть. А если ты упадешь, я всегда подниму тебя, моя наивная дурочка. Ты дорога мне, запомни. И… раз уж ты рассказала мне о своей боли, то я не имею права дальше скрывать от тебя…
— Я знаю, что ты улетаешь в Америку. Не переживай. Мне пришлось смириться с этой новостью. Я давно знаю.