Алан смотрел на меня со смесью ужаса и восхищения. Но немного придя в себя, он дотронулся до моей руки, желая что-то сказать, и в этот момент меня будто ошпарило кипятком! Я вскрикнула и инстинктивно засунула руку в снег, желая успокоить боль. А в его взгляде появился уже совсем другой страх – он испугался за меня.

– Рина, что с тобой?! Ты вся ледяная! Я будто до ледышки дотронулся! – обеспокоенно закричал Алан и стал протягивать ко мне руки. Я отшатнулась от него и отбежала на пару метров, не желая больше испытывать столь болезненное ощущение, как минуту назад.

– Рина, ты слышишь меня? Понимаешь?! – всё больше нервничая, спросил Алан, продолжая потихоньку подходить ко мне.

Слышу? Конечно. Понимаю? А что я, собственно, должна понимать?

Если бы не последний инцидент, я бы вообще решила, что со мной всё в порядке и даже лучше. Тело больше не болело, совсем. Только рука продолжала тихонько ныть в том месте, до которого он дотронулся. Поэтому к его приближению я отнеслась очень настороженно.

– Рина, у тебя кожа стала совсем белой! Что с тобой?! Ответь мне, пожалуйста, любимая! – взмолился Алан.

Белая кожа? И я стала разглядывать кисти своих рук. Действительно белая! Словно это не мои живые руки, а руки манекена: абсолютно белые без малейших признаков кровоснабжения. Это меня немного отрезвило. Что со мной случилось?! Почему я так выгляжу?! Откуда такая сила?! Почему мне нравится холод?! Почему прикосновение Алана для меня словно калёное железо?! Страх стал просачиваться и отрезвлять моё сознание. И я в растерянности посмотрела на мужа.

– Алан… я не знаю,.. не знаю что со мной! – Меня начало потряхивать.

– Рина, успокойся, всё будет хорошо, – уже более спокойным тоном заговорил муж, практически подойдя ко мне. – Нам надо к медикам, слышишь?

– Но я не хочу к ним. Не хочу под землю! – и я замотала головой как капризный ребёнок.

– Но они помогут. Пожалуйста, пойдём! – взмолился муж.

Взяв себя в руки, я согласилась пойти к врачам. Но что они могут сделать, а, главное, зачем, не понимала. Может лучше всё оставить как есть? Мне же совсем не больно. А я так устала от боли…

Оказавшись в тёплом помещении, мне сразу же стало плохо: я стала задыхаться, а кожа стала «гореть» и колоть тысячью иголочек. Я стала вырываться из стальных объятий Алана, желая вернуться на улицу, где морозно и хорошо. Но он как всегда был непреклонен. Закинув меня на плечо, он с упорством танка потащил меня в медблок. В местах, где он прикасался ко мне, кожа горела сильнее всего и я крутилась ужом, пытаясь вырваться. Но сейчас мои силы меня практически покинули и достойного сопротивления я больше оказать ему не могла.

Алан ураганом ворвался в медблок, перепугав всех врачей. Меня уложили на кушетку, предварительно разрезав на мне водолазку, для лучшего доступа к телу, и принялись подключать датчики. Алан же стал быстро описывать то, чему он стал свидетелем. После его слов все стали пристально разглядывать мою кожу, но судя по их обескураженным лицам, сейчас она была обычной. Мне же в этот момент было не до цвета своей кожи, – я задыхалась. Мне казалось, что я вдыхаю огненный воздух, который опаляет мои лёгкие, как во время пожара. Я стала хрипеть и кашлять, а после потеряла сознание.

***

Придя в себя, я обнаружила себя прикованной к кровати мощными кандалами с мягким покрытием, как совсем недавно, когда у меня удлинялся позвоночник. Интересно,…что же я должна была такого делать, что меня приковали? На лице кислородная маска, в руке капельница. Что же со мной произошло?! Ничего такого не помню… Я сражалась с Аланом на улице… И победила его! Но как? Помню холод, – о-о-о, было так приятно! Даже сейчас, вспоминая эти ощущения, мурашки удовольствия промчались по всему моему телу.

А сейчас мне жарко! Хочу на улицу! Почувствовала, что у меня начинается приступ панической атаки, и контролировать себя я больше уже не могла. Мне жарко, жарко, жарко! Отпустите меня! И я стала метаться, натягивая металлические цепи до предела. Жажда свободы была столь велика, что я не думала о том, могу ли я себя освободить, я просто должна была это сделать и всё! Когда я уже порвала цепь, приковывавшую правую руку, в палату ворвались врачи. Ну, нет, вы меня не остановите! Сорвав кислородную маску, я утробно зарычала и оскалилась. Без кислорода мне стало хуже: голова поплыла, а дыхание стало прерывистым, а в глазах появились сверкающие мушки. Я замотала головой в попытке избавиться от помех в глазах, но после этого в глазах стало всё троиться. Левая цепь никак не желала поддаваться, силы стали меня покидать.

– Рина, что ты делаешь?! – услышала до боли знакомый голос мужа. – Пожалуйста, успокойся! Никто не желает тебе зла. Позволь врачам помочь тебе.

– Мне…нечем дышать…Мне…жарко! На улицу…Я хочу…на улицу! – заплакала я. Слёзы стали для меня неожиданностью, впрочем, как и для остальных присутствующих в палате.

– Сейчас тебе дадут лекарство и наденут кислородную маску, и тебе станет легче, – мягким голосом продолжил уговаривать меня Алан.

– Нет, не станет! Вынеси меня на улицу, пожалуйста! – взмолилась я. Жар всё продолжал нарастать, вновь горело всё тело. Это невыносимо!