Придя в школу в сентябре, я узнала, что все в курсе моего грехопадения. Вот тут-то и выяснилось, что в советском союзе десятиклассница, которая спала с парнем – конченая шлюха. Никак иначе обо мне и не думали. Парни. С девчонками у меня было всё нормально. Но я так привыкла быть в приятельских отношениях с парнями. И да простит меня Рома Горбачёв, что я упоминаю именно его. Просто видимо ему больше всего надо было. Не знаю, насколько он помнит ту историю. Возможно, не помнит совсем. Хотя бы даже потому, что это не у него жизнь круто повернула совершенно в другую сторону. Он просто получил знатных пиздюлей в той истории, а вот я выбрала другой путь, и всё стало иначе. Чёрт его знает, хорошо это, или плохо. У меня есть дети. Не всё просто, но мне кажется, я довольна тем, что это именно мои дети. Что они именно такие, а не какие-то другие. Мои многочисленный мужья, любовники и любовницы… ну, что же. Вряд ли я хотела других. Всё было так, как было, и другой жизни я не знаю и не представляю. Да, в детстве я попала в пиздоворот, который негативно сказался и продолжает сказываться на всём. Вот это событие я хотела бы отменить. Потому, что мне часто больно жить. Темно всегда, а ещё бывает больно. Я тогда выпиваю и на время мне легче. А события того сентября я бы, наверное, не хотела отменять. Иначе, кто знает, какой была бы моя жизнь. А вдруг она была бы ещё хуже? Итак, меня считали шлюхой. Кто распиздел? Сам Гоша? Или мой товарищ детства, Лёша? Но ситуация усугублялась тем, что и Гоша не был у меня первым. А значит, репутация не просто лопнула по швам. Она наебнулась в глубокую пропасть, откуда её не представлялось возможным достать. Рома, дай Бог ему здоровья, так и сказал: «Я думал, что ты свой чувак. А ты оказалась шлюхой». Подъёбы меня по этому поводу не прекращались. Я игнорировала, насколько это вообще можно было игнорировать. А потом однажды, на картошке, не выдержала, и сцепилась с Ромой драться. Наверное, не каждый знает, что распределение сил у мальчиков и девочек колеблется, в зависимости от возраста. Например, есть периоды, в которые девочка может легко навалять мальчику. Класса до четвертого-пятого, наверное. Я говорю, что знают не все, потому, что совершенно точно не каждая девочка проверяет свои силы в драках с мальчиками. Я дралась всё детство. Поэтому, когда мне надоели все эти подколы и намёки на тему, что я шалава, я кинулась в бой, не особо думая о силах противника. В драке я быстро поняла, что проигрываю, поэтому схватила ведро из-под картошки, в которое нужно было набирать корнеплоды, и зарядила Роме по голове. Он упал. А когда встал, выписал мне такой хук, что я пролетела над вспаханной землей и приземлилась на спину. В общем, был синяк. Но не так страшен был фонарь на лице, как позор, что я получила пиздюлей. В жизни я получу ещё не раз. И сама научусь раздавать, и даже мужикам. Но в тот момент было стыдно. Боль была не физическая. Больно было на душе.

Вечером, помывшись после картошки, я пошла на автодор. Олег увидел меня, взял локоть и увёл в сторону:

– Что у тебя на лице? – когда-то я уже проходила это. С дядькой. Когда на лице был след от скакалки.

– Да это я об косяк дверной пизданулась. – бодро ответила я.

– Ир, я два года был в армии. Это кто-то тебя стукнул. Я хочу знать, кто?

– А можно, я разберусь сама?

– Нет.

Наверняка, Ромка не знал и не знает, что я не то, что бы сдала его с большой охотой. Мне и тогда, и сейчас, было крайне стремно жаловаться. Стучать. Противно до тошноты. Я вообще могу оправдать любой грех человека, любой его недостойный поступок. Сейчас, находясь за экватором своей жизни, я могу оправдать даже убийство. Не каждое, но могу. А вот стукачество, как мне видится, нельзя оправдать. Но Олег тогда плотно насел на меня, и я рассказала. Умоляя при этом, чтобы он не лез. Не то, что бы я планировала разобраться сама – я уже разобралась на своё лицо. Знала я, что это только начало. Но, может быть, маленькая капризная девочка внутри меня жаждала отмщения? Я честно скажу: не помню. Но так или иначе, Олег стал обладателем информации, кто и когда мне врезал. Вот только причины я ему не называла.

На следующий день Олег пришёл в школу, и разукрасил Рому на все деньги, если бы таковые фигурировали в деле. Это одно из выражений моей подруги. Она хорошая подруга, я люблю её. И напишу о ней в этой книге. Обязательно. Ведь она гуру секса, а книга так или иначе имеет отношение к сексу. Но она, например, не следит за базаром. Однажды она получила за это от меня, и сказала мне: «Ты меня отхлестала на все деньги», а потом не разговаривала со мной полгода. Думаю, так было надо. Вот и Олежек отдубасил Рому на крупную сумму – на его лице не осталось живого места. Вернувшись из сортира, где проходила экзекуция, Рома заявил мне, глотая злые слёзы:

– Ну, всё, чмо рыжее. Пиздец тебе!

Сказано было очень убедительно. И тут я с ужасом вспомнила, – с ужасом, а главное, предельно своевременно, – что у Ромы какие-то дела с водочниками с Кристалла.

1988й год… дверь в девяностые уже была чуть приоткрыта. Начались всякие коммерческие движухи. Водку мы покупали с колес. Ловишь такси и говоришь: есть че? Отдаешь деньги, берешь пузырь. И ведь главное, даже не ослеп никто. Я уже молчу, что все выжили. Так вот, у дк Кристалл была точка, на которой таксисты закупали водку. А водочники с Кристалла была эдакая почти мафия. Все говорили о них с придыханием, уважением, жутко боялись. А Рома с ними дружил. Не знаю, по какому уж поводу. Может, у него был старший брат, например. Водочник. Или из каких-то близлежащих кругов. Может он жил с ними в одном дворе. В любом случае, стало страшно. Я затихарилась, и вечером не пошла в автодор. Это было конечно как-то подленько, ведь Олег-то пошёл гулять наверняка. И мог стать жертвой разборок. Но, как ним странно, ни меня, ни Олега в тот вечер во дворе не было. А вот водочники были. Они приехали искать меня по имени, а Олега – по описанию. Мне позвонил кто-то из друзей, и сообщил об этом. Я пришла в ужас: водочники приезжали ещё и не одни, а с оружием. Может, конечно, это было для понта. А с другой стороны, кто их знает: могли бы и порезать. А то и шмальнуть. Хорошо, если в ногу, а не в голову, например. В общем, что-то я как-то напугалась, и не пошла даже в школу на следующий день. Точнее, пошла я в неё после уроков, и сказала директрисе, что больше не хочу тут учиться. Мол, отдайте документы, и всего вам хорошего.

– Ира, я знаю, что у тебя проблемы с Горбачевым. Я в состоянии тебя защитить.

– Простите, Альбина Петровна?

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

Мне стало очень смешно.

– Да какая вам разница? Я даже не учусь толком.

– Зато ты способная. И я всё жду, когда ты возьмешься за голову.

– Простите, я намерена за неё взяться уже в другой школе.

– Подумай!

– Подумала.

И я перевелась. В другую школу. В которой никто не знал, что я уже не девочка. Или, попросту говоря, шлюха.

С Олегом я встретилась в один из ближайших вечеров. Разговор был неприятный. Хотя, он старался быть милым, не зря же бегал за мной несколько месяцев.

– Как ты могла? Я пошёл бить за тебя морду, а ты школу сменила. Как ты себя ощущаешь теперь?

– Да нормально. Ну, прости. А если бы нас вообще грохнули!?

– Нужно было сказать мне.

– И что бы ты сделал?

– То, что я и сделал. После того, как узнал, что меня ребята с ножиками искали.

– Что ты сделал? – вытаращила я глаза.

– Пошёл к твоему Роме. Сели, поговорили.

Пауза. Я не знала, что сказать. Обычно я очень много говорю. А тут… что тут скажешь?

– В общем, я сказал Роме, что его друзья занятые люди. А мне делать нехуй. И я могу ходить в школу каждый день. И бить его. Каждый день.

– А он что?

– Он всё понял.

– Офигеть…

– И тебя бы я защитил. Кстати. Я и пытался это сделать. Зря, видимо.

Олег, я ничего не знаю про «зря» и «не зря». Наверное, я тоже многое сделала в своей жизни совершенно зря, бессмысленно, бездарно. Но меня и сейчас немного греет твоё заступничество. Ты даже не был моим парнем. И пошел бить за меня морду. Без разговоров. Думаю, мне было неловко перед Олегом. На автодоре я больше не гуляла.

В новой школе меня ждало много интересного. Первым, кого я встретила, был он. Стас. Я впервые шла по школьному двору, лениво думая о том, что ждет меня в новом коллективе, и тут передо мной возник парень. Парень был хорош всем: красив лицом, дорого одет, приятно улыбался. Вот только ростом не вышел, и был явно младше меня. На год, а то и на два. В шестнадцать лет – это проблема.

– Привет! – парень лучезарно улыбался.

– Привет. – неохотно ответила я.

– Я Стас. А тебя как зовут?