– Что?

– Мне нужно, чтобы ты написала моему сыну. Для этого есть причина, - он пожимает плечами, а его проницательные глаза продолжают танцевать.
– Твой Джереми не так верит видеозаписям, в отличие от других.

– Что ты хочешь от меня услышать?
– спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

Я сжимаю кулаки, делая все возможное, чтобы не поддаться искушению напасть на Розу на месте. Я вырву ей глаза. Манипулирующая сука! Я знаю, что могу схватить ее и Хью, даже в моем истощенном состоянии.

Но двое охранников, заглядывающих в комнату? Они уничтожат меня. Я не хочу, чтобы меня еще раз изнасиловал их лидер.

– Напиши ему, что о тебе заботятся. Напиши Джереми, что ты в безопасности на данный момент, - он лезет в карман и достает пакет с моими темно-каштановыми волосами.
– Твое письмо будет сопровождаться вот этим.

Роза делает шаг вперед и кладет рядом со мной листок бумаги и кусок темного угля.

– Мы не могли рисковать тем, что ты поддашься искушению с ручкой, - говорит она, улыбаясь своей материнской улыбкой.
– Я вижу ненависть в твоих глазах, Лилли Райдер.

Она смеется.

– Все мы знаем, ты могла попытаться напасть на меня с ней.

Абсолютная правда. Я думаю, поднимая кусочек затвердевшего пепла.

– Джереми не поверит мне, пока я не узнаю, чего ты хочешь, - говорю я Хью.
– Как он может поверить в то, что я в безопасности? Он не идиот. Я здесь уже больше месяца!

– Возможно, выбор слова "в безопасности" было неудачным.
– признает Хью.
– Как насчет "еще жива"? Станет ли от этого лучше?

– Более реалистично, - ворчу я, впиваясь в них взглядом.

Роза делает шаг вперед. Она обращается к Хью.

– Можно?
– спрашивает она.

– Да пожалуйста.

– Лилли, - улыбается мне Роза.
– Ты всегда хотела, чтобы я называла тебя по имени. Не так ли? Похоже, твое желание наконец исполнилось.

Она подходит ближе к кровати и садится на корточки, глядя на меня большими невинными глазами.

– Ты действительно должна понять. Я не испытываю к тебе злобы. Я тебе не враг. Я твой друг.

Она протягивает руку и касается моего колена. Я отстраняюсь.

– Разве ты не помнишь?

– Как ты можешь так говорить?
– шиплю я.

Ненависть и отвращение сжимают мои внутренности, как огненная челюсть дракона.

– Все это время это была ты. Вот кого я не должна была упускать из виду. Ты была причиной всего этого, - внутри меня всё кипит.
– Это из-за тебя Джереми вырос таким. Полный отвращения. Полный ненависти. Ты разрушила его детство, забрала его дом.

Она смеется и прижимает руку к груди.

– Кто? Жалкая старуха как я? Нет, Нет, нет, Лилли, - она качает головой.
– Я помогла Джереми стать мужчиной. Ты должна быть благодарна мне. Без меня ты никогда бы не испытала богатства жизни, которую ведешь.

– Жизнь, которую я вела, - возражаю я.

Она снова улыбается и похлопывает меня по ноге.

– Это и не должно было длиться вечно, моя дорогая. Этим всё и должно было закончиться с тобой, разбитая, сломленная, в канаве. Если не от рук Джереми..., - она издает слабый смешок, - так от его отца. Это ли не ирония, дорогая?

Она встает.

– Джереми считал, что ты достойна его, - говорит она.
– Он ошибался. Я была единственной женщиной, равной ему. Он должен быть наказан за то, что заставил меня поверить в смерть моего дорогого Хью.

Она кладет руки на плечо Хью.

– Когда он вернулся ко мне после стольких лет, я снова обрела цель. С Хью и Эстебаном я ударю Джереми в самое больное место. Стоунхарт Индастриз. А ты, его маленький, драгоценный цветочек..., - в её словах слышится насмешка.
– ...станешь не более чем дополнительной жертвой, развалиной, трупом, брошенным гнить на обочине. Мы используем тебя, чтобы вонзить кол глубоко в сердце Джереми. И, о да, дорогая, ты будешь сотрудничать. Потому что то, что женщина может сделать с другой...бледнеет по сравнению с жестокостью, которую может причинить мужчина. Твое пребывание в темноте с Джереми ничто по сравнению с тем, что я позволю им сделать с тобой здесь. Только женский ум может знать, как причинить тебе боль больше всего.

Она отворачивается.

– Напиши Джереми это письмо. Хью будет диктовать. И не думай, что ты выберешься отсюда живой, мисс Райдер. К сожалению, это не так.

На следующий день после того, как я написала письмо Джереми, ко мне приходит громила.

– Кто-то впадает в отчаяние, - усмехается он, бросая дневную газету на кровать рядом со мной.

Я вижу свою фотографию на первой странице. "Награда была удвоена".

Проходит еще неделя, а я не приближаюсь ни к...ну, ни к чему. Я схожу с ума, сидя взаперти в этой маленькой белой комнате. Меня мало кормят, но и голодать я не собираюсь. Я получаю чистую воду каждый день. Снаружи что-то назревает. Нечто большое. Я чувствую это. Тишина на всех фронтах только усугубляет ожидание.