— А как же жилье? Я ведь в академии никто. — Тимон всё же переживал. С одной стороны, он знал, что сразу его ректор не выгонит, но, с другой стороны, посторонних в академии быть не должно. Ректору не нужны проблемы с попечителями из ковена магов, а в том, что кто-нибудь расскажет, он не сомневался. Вредных личностей вокруг хватало.

— Ты можешь у Рорха в картине пожить, если что. Там недвижимость под юрисдикцию академии не совсем попадает. Кстати, может, должность хранителя или архивариуса временную оформим. Бумаг там много, разобрать некому и некогда. Работа, конечно, так себе, но вариант вполне может сработать. Только документы всё равно нужны, — рассуждал Кронов.

А в это время две пожилые леди пили кофе и были не менее всех остальных озабочены произошедшими событиями. Конечно, это были Азалия с Манефой Ауховной, и переживать им было о чем.

— Он из-за меня стал живым и сейчас страдает! Был такой веселый, беззаботный, а теперь постоянно задумчивый и взвинченный. Я всё решу, говорит, и с документами, и с работой. А я смотрю и думаю: конечно, решишь. Но он ведь сам теперь такой красивый и молодой с виду. Найдет себе под стать кого-нибудь. Он же гордый и пока нищий, а у меня бизнес. А так ухватится за него какая молодка, вдвоем-то с нуля легче свое дело развивать. Вот и пройдет любовь. — Азалия плеснула в кофе успокоительного, чуть не перелив через край, резко отдернула руку, и пара завязочек от манжеты макнулась в чашку. Дриада даже этого не заметила. Манефа неодобрительно покачала головой.

— Что-то ты, подруга, совсем расклеилась, любовь вроде окрыляет, а ты сама вся на нервах, — поддела она подругу. — Не в нашем возрасте и не с нашим опытом мотать себе нервы по такому поводу.

— А сама-то! — Азалия не осталась в долгу. — Весь замок гудит о том, что алхимик преобразился. Теперь он совсем недурная партия, надо сказать. Говорят, к нему в лабораторию сегодня только ленивая не нашла повод заглянуть за какой-нибудь мазью! А ты? Ты же вроде с ним уходила?

— Ну уходила, — не стала отнекиваться Манефа. — После погрома помогла с уборкой до утра.

Манефа давно закрыла чувства на замок и поселилась в академии уже такой. Кикиморы ведь выглядят так, как душа позволяет, а если в ней хранится недоверие, разочарование и застарелая боль предательства, то вид будет именно такой. Беды и невзгоды сгибают и скрючивают, рисуют безжалостной рукой морщины на коже, портят характер, пытаясь ворчливостью и язвительностью оттолкнуть всех, кто может ранить опять. Конечно, на балу она выглядела молодой и беззаботной, зелье просто стирало на время раны души, позволяя забыться. Она могла и дальше так выглядеть, может, не так молодо, но так же прекрасно. Но чтобы в душе смогла зацвести весна, туда надо впустить хоть немного тепла и света, а из боязни ошибиться все двери были заперты и даже заколочены наглухо.

— О, вы вместе встретили рассвет? — Азалия оживилась.

— Если это можно назвать встречей рассвета. Уборка осколков и протирка пробирок на рассвете, несомненно, романтичное занятие, — не удержалась от сарказма кикимора. — Давай уже собираться, скоро уезжаем, пойду помогу Марье. У нее еще с прошлого раза тут вещи остались, надо упаковать по-хорошему.

Манефа ушла, а Азалия задумчиво осмотрела свой фронт работ. Кроме нескольких нарядов и шкатулки с украшениями, у нее и собирать-то было нечего. Каталоги оставались у клиенток для последующих заказов, все свои работы она распродала, к тому же магичке с пространственным карманом много ли надо времени на сборы?

Мария Спиридоновна с помощью кикиморы собралась довольно быстро. Вещей оказалось очень много, словно она здесь жила полгода, не меньше. Вытаскивая очередные тапочки, кофточки и платьишки, она недоуменно вертела их в руках, пытаясь вспомнить, откуда они у нее.

— У меня такое чувство, что они как-то размножаются там, в шкафу, — сообщила она Манефе, подавая коробку с веерами. — А это что?

Пирамида из коробочек, стоявшая за комодом, добила ее окончательно и вызвала опасения в душе. С некоторых пор сюрпризы она не любила. И открывать эти коробки ей не хотелось.

Кикимора, глянув мельком на предметы беспокойства, спокойно стала упаковывать их в немажоську.

— Это подарки. Всё безопасно. Но если будешь сомневаться насчет чего-то съедобного или кремов каких, то проверь в академии браслетом.

— Подарки! — Вот тут Марью и накрыло. Как же она могла так опростоволоситься?! Побывать, можно сказать, в другом государстве и ничего не увидеть, а главное — даже не пройтись по магазинам! Ведь в академии есть те, кто ей дорог, и грядет праздник, а подарки совсем не куплены! Никому! — А сколько времени до отъезда? Надо же купить, надо бежать… магазины… подарки!

Марья лихорадочно заметалась в попытке успеть всё и сразу.

— До обеда есть пара часов. Потом нас пригласили на трапезу, затем мы уйдем порталом. — Кикимора с интересом наблюдала за хаотичным движением и подпрыгиваниями вдруг озаботившейся подруги. — Ты хоть реши, что и кому будешь покупать!

— А я успею? — Марья споткнулась на следующем шаге о валяющуюся пушистую тапочку, почему-то одну, и с надеждой посмотрела на кикимору.

— Леди Серина все-таки мудрая женщина, по крайней мере во всем, что касается всяких женских радостей. Она предвидела такое развитие событий. И приготовила напоследок небольшую экскурсию по магазинам. А мужчины тем временем будут договариваться с советником и мимикрами о поставках для академии. Советую тебе отправить с ними Тимона распорядиться насчет подарков и пополнения твоих личных запасов. Он хочет не быть обузой, вот и пользу принесет!