— Мелкая, ты готова?

Я очень удивилась, завидев Смирнова в дверном проеме моей кухне. Его я совершенно не хотела видеть. Все эти две недели я места себе не находила, строила теории, что сама его оттолкнула или где-то слукавила, винила себя и только себя в разрушении наших отношений, а сейчас он просто заявляется ко мне домой, весь такой красивый, гладко выбритый, приятно пахнущий, с дьявольским огнем в глазах и каким-то небольшим пакетом в руках.

В его глазах недобро вспыхнул огонь. Я видела этот взгляд, когда он меня ревновал почти к каждому флиртующему парню в Мемориальной Столице. Ему не нравится, что мою руку сжимает красивый сосед, пришедший поздравить меня с днем рождения.

— Я, наверное, пойду. Мне еще нужно распаковаться, а то вчера я не успел из-за тебя, — Гарик понял смысл наших со Смирновым переглядок. Он отшутился и пошел к себе в квартиру, грубо стукнувшись плечом с Мишей. Они были почти одного роста, Гарик всего на пару сантиметров был выше Миши. Соколов обернулся, подмигнул мне и произнес:

— Малыш, звони, если что-то нужно или тебя надо забрать. Мигом приеду, — я кивнула, улыбнувшись, и поспешила его проводить. Рука Смирнова не дала мне пройти в коридор. В глазах потемнело от злости, я сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Не успела я его ударить, как он за локоть потащил меня в мою комнату наверху.

Я понадеялась, что Саша проводила моего соседа, извинившись за меня.

Смирнов рывком усадил меня на край кровати и встал напротив, скрестив руки на груди. Я резко встала. Во мне плескалась злость, сжигая внутренним пламенем все хорошие эмоции, которые я испытывала с ним. Я ненавидела его за то, что оставил меня на две недели, заставил терзать себя и искать оправдания ему. Ненавидела, но… Успела полюбить.

— Кто он? — его глаза потемнели, в них читалась ярость, коей я в нем еще никогда не видеда. Я замешалась, испугавшись. Но потом собралась и ответила его же монетой.

— Что ты здесь забыл? — я поднялась с кровати и посмотрела ему в глаза. Со стороны ситуация была комичной: я доходила Мише до груди и на его фоне казалась ребенком.

— Не уходи от вопроса, — он заглянул в мои глаза, и его взгляд немного смягчился. Он хотел потянуться ко мне, но я сделала мелкий шажок назад. Было противно, что после двухнедельного безразличия он снова ко мне тянется. Я не хотела ему верить. — Кто он, Ира? — голос становился ледянее, и я попыталась взять себя в руки, чтобы не разреветься.

— Тебе какая разница? Ты две недели в упор меня не видел, не замечал, не разговаривал! После той кошмарной ночи воспользовался мной, когда я нуждалась в тебе, потом потаскался, чтоб глаза закрыть, а теперь все? Приехали, и можно меня оставить? Ты — чудовище! — меня взорвало. Я чувствовала, как злость отходит на второй план, уступая место отчаянью, истерике и боли.

Я била его в грудь руками, стараясь сделать как можно больнее, хотя и понимала, что ему вообще ничего не будет с этого, но ничего поделать не могла. Я упала на кровать и разревелась лицом в подушку. Минуты две я ревела не останавливаясь, задыхаясь, ревела так, что болело горло от криков и грудная клетка щемила. Я слышала шаги и подумала, что он ушел. Снова. Но он лег на кровать рядом со мной, перевернул меня сквозь мои протесты и уложил себе на грудь. Я продолжала всхлипывать, сжимая в кулаке ткань его угольно-черной толстовки. Успокоившись, я услышала тихое:

— Все сказала? — возможно, мне показалось, что он усмехался надо мной, как над глупым ребенком, ничего не смыслящим во взрослых делах. — Глупая, — он вздохнул и провел рукой по моим волосам. Вдохнул запах шампуня с малиной и крепче прижал меня к себе. — Никуда я тебя больше не отпущу, особенно после тех страшных событий. Люблю я тебя, слышишь? Сильно и долго. А мое поведение… Не могу пока сказать, зачем я это сделал, но не контактировать с тобой было грубовато, прости, не рассчитал. Это большой секрет, о котором ты ничего не знаешь и пока не должна знать, — он поцеловал меня в макушку и чуть подтолкнул, чтоб я села в кровати. Миша вытер большими пальцами слезы на моих щеках и поцеловал в нос, снова притягивая меня в свои объятия.

Просидев так с минуту в тепле друг друга, Смирнов все-таки решился меня выпустить. Парень пристально смотрел мне в глаза, держа меня за предплечья. Что-то в его взгляде было напряженное, я хотела внимательно рассмотреть это, но не смогла.

— Иди умойся, приведи свое милое личико в надлежащий вид и отправляемся праздновать твой двадцатый день рождения.

***

Мы приехали в какой-то новый район буквально в центре. Саша поехала с нами на заднем сидении. Если честно, я не понимала, куда мы едем. Успокоившись, мое настроение так и не поднялось. Я все еще грустила и загонялась. Если это какой-то сюрприз, то необязательным было забыть о моем существовании, давая зеленый свет Столяровой, которая то и дело, что вешалась на моего парня.

Было уже около трех часов дня, когда мы подъезжали к назначенному месту. На повороте Александра завязала мне глаза атласной лентой так, что я ничего не могла видеть. Первая мысль была — это заговор, похищение с участием моей лучшей подруги. Сердце забилось чаще, но потом я вспомнила, что мне говорили о месте моего празднования.

Я поняла, что мы приехали, когда Смирнов заглушил двигатель и расстегнул мой ремень безопасности. Пока Саша не видела, он очертил пальцами мои губы, второй рукой слегка оголил мои бедра, залезая под юбку и поглаживая мои ноги. Проглотив стон, стараясь не выдавать себя, мне было ужасно стыдно, что Миша начинает свои игрища при моей подруге.