Когда девушка подняла на меня взгляд, в её глазах появилось осмысленное выражение.

— Не надо больше, — тихо проговорила она и расплакалась, перестав вырываться.

Успокаивали её мы, наверно, долго. Потому что на забытой дороге не было времени. Когда мы снова продолжили путь — мир вокруг изменился. Дорога, может, и не исчезла, но из темноты на неё выкатывались потоки грязной воды, превращая в болото. Пятнашка древком копья постоянно простукивала путь впереди.

— Только бы не потерять дорогу, — прошептала в какой-то момент Зенка. Я обернулся и застыл, обалдев от увиденного, а девушка, заметив мой взгляд, удивлённо пролепетала: — Что? Что не так?

На голос обернулись уже все. И тоже застыли. Девушка стояла перед нами полностью нагой. Вот совсем. Голая и с мечом в руке. Она переводила взгляд с одного человека на другого, а потом додумалась осмотреть себя. Визг, который она выдала, пытаясь одновременно прикрыть срамные места, был неподражаем.

— Всем стоять! — рыкнул я, отводя взгляд от обнаженной девушки. — Молчок — отвернись! Стоять, я сказал!..

— Я голая! — пискнула Зенка. — Совсем… Как у нерождённых…

— Ты не голая! — ответила Пятнашка. — Зенка, ты не голая!

— Но я — голая!.. — ответила та. — Вы что, не видите? Где моя одежда?

— Зенка, — сказал я, не поворачиваясь к ней, — это самый лучший вопрос.

— Лучший вопрос?! Шрам, я без одежды!

— Но была в одежде? — спросил я.

— Ну да… — растерянно ответила девушка.

— Значит, ты и сейчас в одежде, — уверенно объявил я и повернулся.

Зенка была в одежде.

— Не смотри на меня! — возмутилась девушка, прикрывая руками то, что и так было скрыто под тканью.

— Зенка, я вижу тебя в одежде! — проговорил я, глядя ей в глаза. Остальные неуверенно переглядывались.

— Но на мне нет одежды! — закричала она.

— На тебе есть одежда! — ответил я. — Я вижу твою одежду.

— А я вижу её голой! — сказала Фука, которую захотелось немедленно придушить.

— И я вижу себя голой! — возмутилась Зенка. — Шрам?

— А я — вижу тебя в одежде! — ответил я. — В той самой, в которой ты сюда попала. И вижу, что порез у тебя на плече — кровоточит.

— На мне нет порезов и одежды…

— Но на тебе были порезы, — ответил я. — Куда они могли исчезнуть?

Пятнашка помотала головой и рассмеялась.

— Я поняла, — сказала она Зенке. — Ты и правда в одежде!

— Но я… как?

— Я не знаю… Но если ты перестанешь бояться и успокоишься — ты тоже увидишь одежду, — пояснила Пятнашка. — Всё это просто видение. И плечо у тебя на самом деле кровоточит. И, должно быть, болит.

Зенка неуверенно посмотрела на нас, потом закрыла глаза — и через секунду схватилась за плечо.

— Боги! — застонала она. — Есть у кого-нибудь мазь? Вы все меня видите в одежде? Да? Никто же теперь меня голой не видит?

Пока Фука и Пятнашка перевязывали Зенку, Молчок и я стояли в стороне. При этом Молчок периодически поглядывал на девушку, что навело меня на определённые мысли. Я ткнул его пальцем и состроил «страшные» глаза. Тот в ответ смущённо улыбнулся и мечтательно посмотрел вверх. Улыбка стала довольной. Я поднёс палец к губам и показал кулак. Как я и догадался, Молчок и не думал «одевать» Зенку, ну и что его — силой заставлять? А это как? И я решил, пускай видит, что хочет — лишь бы молчал.

Я перевёл взгляд на границу окружающей нас тьмы и вздрогнул, едва сдержав крик. Там стояли три грязные женщины в белых рубахах до пяток, с белесыми зрачками и синими губами.

— Чтоб вас!.. — в сердцах выдал Молчок, посмотрев, что меня испугало, и отшатнувшись.

— Аааааааа!.. — раздался дружный вопль девушек.

— Стоять! — привычно уже приказал я. — Замерли все!

Женщины стояли, буравили нас своими белыми зрачками и молчали. Но границу света и тьмы не переходили.

— Фу, гадость какая, — пробормотала Фука.

— Пойдёмте дальше, а? — предложила Зенка. — Жуть какая.

— Да, пошли, — согласился я.

Какое-то время женщины ещё нас преследовали, а потом — отстали. Впрочем, время в данном случае угадывалось только по изменениям вокруг — сколько они пробыли с нами, было непонятно: может быть минуту, может быть целую вечность.

Болото закончилось. Дорога снова шла в темноте и сухости. Глядя вокруг, я вообще начинал сомневаться в том, что мы куда-то идём. И уже сомневался, что мы вообще движемся. И только когда впереди, в темноте, проступил свет костра, движение стало ощущаться. Огонь горел рядом с дорогой. У костра, греясь, сидело несколько человек в городской одежде. Нас они увидели, но ничего не предпринимали — просто сидели и грелись, поглядывая искоса.

— Уважаемые! — крикнула Фука. — Мобан в той стороне? Мы правильно идём?