Я не удержался и отвесил ей подзатыльник, заслужив искренне возмущённый взгляд.

— Фука, ты знакома со словом «своевременно»? — прошипел я, начиная злиться.

— Фу таким быть, как ты, — обиженно ответила она.

Люди у костра не шевелились, продолжая нас разглядывать. Мы продолжили путь, нервно озираясь на них и горящий костер. Я так и не понял, когда они изменились, превратившись в прогнившие трупы, но заметили это все в отряде.

— Бред, — подвёл итог Молчок, и в этот раз ему в ответ отмолчались все.

Я не знаю, сколько мы снова шли, когда Клада опять неожиданно остановилась. Она выдала какой-то нечленораздельный звук, поднесла ладонь ко рту и сплюнула на неё пару зубов.

— У меня зубы выпадают, — ошарашенно сказала она.

— Ну да, а я — голая всё ещё, — легко согласилась с ней Зенка.

— Да вот же! — девушка протянула к нам пустую руку. — Вот же — зубы…

— Клада, — ласково спросила Пятнашка, — ты совсем дура? Или только пытаешься казаться?

— Но я…

— По мне ползали пауки, у меня отрастал хвост, я успел облысеть и даже потерял то, что мужикам особенно дорого!.. — неожиданно со злостью заговорил Молчок. — Но я же не останавливаюсь и не сообщаю об этом всем и каждому! Клада, успокойся. И перестань обращать своё и наше внимание на ту чепуху, которая с тобой происходит, но не может происходить!..

— Молчок, я чуть не обкакалась! — взвизгнула Зенка. — Ты мог впервые заговорить в более подходящем месте, а? Вот это — по-настоящему страшно было!

Молчок посмотрел на Зенку и пожал плечами. Потом снова посмотрел на неё, отвернулся, и только я заметил его ухмылку. И то только потому, что не держался за живот от хохота, как другие спутники.

— И чего ты теперь молчишь? — спросила Зенка возмущённо, хотя её саму заметно потряхивало от сдерживаемого смеха.

— Зеночка, успокойся, — ответила Фука, всхлипывая от смеха. — Он уже истратил свой месячный запас слов! На Кладу…. Ы!..

Зенка поджала губы и гордо уставилась вперёд.

Мы снова шли через темноту по дороге. Туман стелился густой пеленой, поднимаясь к коленям. Я уже устал дёргаться на каждое мигание засвеченного мной огонька, на каждый шорох в тумане — просто шёл и шёл. Времени не было — как не было усталости и голода. Иногда ещё сознание терзали страхи, но на самой границе понимания — там, где ты не чувствуешь страх, а просто знаешь, что он есть. На забытой дороге очень сложно было оставаться тем, кем ты был. Я начал понимать, почему мудрец забывал своё имя.

Могильник вынырнул из темноты неожиданно. Вот впереди и по сторонам была темнота, и вот — свет выхватывает трупы по краям дороги. Много трупов. Мужчины, женщины, дети… Они лежат в беспорядке, в разных позах, но с неизменным ужасом в широко раскрытых глазах.

— Да когда же всё закончится? — прошептала Пятнашка, растерянно оглядываясь. Отряд сам собой встал. — Что здесь случилось?

— Страх, — ответила за всех Фука. — Страшно тут…

Молчок ткнул меня и указал на мужчину, сжимающего какую-то потрёпанную книжку. Дневник! Мужчина лежал чуть в стороне — он явно пытался бежать, но умер. Умер, сделав всего несколько шагов в сторону.

— Надо забрать, — проговорил я.

— Надо идти дальше! — возразила Пятнашка. — Нельзя сходить с дороги!

— Можно, но аккуратно, — ответил я, делая решительный шаг. Потом, вспоминая этот момент, я понимал, что меня будто толкнуло что-то с дороги. Вся моя способность держать себя в рука отказала: я просто захотел — и пошел, причем быстро, чтобы не успели остановить.

Ещё несколько шагов, и я остановился рядом с мужчиной. Обычный горожанин — разве что одежда чуть добротнее, чем у остальных. Брошь старшего ремесленника. В пустых глазах такой же ужас, как и у всех в этом могильнике. Я наклонился, подцепил книгу и потянул на себя.

— Шрам! — слабый вскрик заставил меня резко дёрнуться, вырывая дневник из мертвых рук, и обернуться.

Люди зашевелились, начиная подниматься. Глаза мужчины, у которого я отобрал книгу мудреца, вспыхнули и начали гореть. Причём, гореть в прямом смысле — огнём гореть! У остальных мертвецов — тоже. Пламя перекидывалось на волосы, создавая живые (или неживые?) факелы. На дорогу я выскочил в три прыжка, оттолкнув с пути пару поднявшихся.

— Бежим! — в ужасе закричала Фука, бросаясь вперёд и увлекая за собой остальных, в том числе и меня.

Бег превратился в очередной сплошной кошмар. Мы бежали, бежали, а вокруг продолжали вставать мертвецы с пламенем на лице. Но если мы чего и не собирались делать — так это вступать с ними в бой.

Бег не закончился, даже когда последние трупы остались позади. Фука всё так же мчалась по дороге, тихо подвывая, и до нас начало доходить, что с ней что-то не так.

— Фука, стой! — первой крикнула Пятнашка, почувствовав неладное.

Но это только подстегнуло девушку, и она ускорилась, затравленно озираясь на бегу.