– Но я могла бы чем-то помочь девочке…

– А ей ничё не надо! У нас и к школе всё куплено! Комиссия была! Валите!

– Полегче. А то нарвёшься, – коротко и резко сказал Костик и распахнул дверцу перед романисткой, – садитесь.

– Чего? Не, ну ты глянь! Он мне ещё и угрожает!

– Поедем, госпожа Альфия.

Костик вырулил со двора, и за ними сразу же закрыли ворота…

– Ты был прав, – отбивая дробь зубами, заметила госпожа Альфия, – не все те алкоголики, кто пьют. Плесни-ка ещё.

Костик молча налил им ещё по бокалу каберне.

– Может, лучше по коньячку? Хоть согреемся.

– А давай. Давай по коньячку. А дров всё равно подкинь.

– Да какие дрова, – махнул рукой Костик, – здесь на газе всё, бак еле тянет, а холодно от дождя и сырости.

– Отвратительный дом в отвратительном городе! Завтра же прочь отсюда!

– Согласен. Редисочку?

– Давай. И лепёшку. Ты к маме-то когда?

– Я позвонил, сказал, что работу нашёл. Как устроюсь – заеду. В смысле, как вас устрою, так маму навещу.

– Хорошая мама?

– Золото. Одна меня вырастила. Батя у меня рано погиб, так она всё сама.

– А мою родню видел?

– Видел. За что сестра с вами так?

– Парня я у неё увела. Влюбилась. А он подлецом оказался. И меня бросил.

– Ничего себе!

– Да ладно! Я тогда только ногу покалечила, а он себе душу изуродовал.

– Так вы из-за него хромаете?

– Я из-за собственной глупости хромаю, – буркнула писательница.

– У вас нога не гнётся, я заметил. А врачи что сказали? Мениск? Нерв?

– А ты врач, что ли?

– Хотел стать, но не получилось. Мединститут закончил, но ординатуру и интернатуру не прошёл, в спорте закрутился. Так что диплом у меня есть, а профессии нет. Мама поэтому переживала сильно.

– Давай за твою маму! – подняла она бокал.

– За мамулю? Давайте!

– Наливай.

Они пили вино вперемешку с коньяком и закусывали их свежей редиской и пресной лепёшкой – всё, что Костик успел купить на закрывавшемся базарчике.

– Девочке там плохо совсем. Они же застывшие, а она живая, – горько вздыхала госпожа Альфия.

– Какие они? – осоловелыми глазами уставился на неё Костик.

– За-стыв-ши-е. А она – жи-ва-я. А это ужасно – жить живой среди мёртвых…

Утром Костик не то что на перекладине, на кровати на локтях не смог подтянуться и сполз с постели боком, хватаясь за стену, и не попадая в сланцы.

Госпожу он нашёл в таком же плачевном состоянии.

– Кофе! – простонала она.

– Угу, – кивнул Костик и поплёлся на кухню.

После кофе госпожа указала ему на дверь. Он решил, что она оденется, но, заглянув к ней через полчаса, нашёл её крепко спящей. Он тяжко вздохнул и поехал на рынок, где помимо продуктов купил в хозяйственном павильоне обогреватель…

Судак встретил их таким же мрачным и хмурым небом, как и Симферополь. Зато здесь, как нигде, на светло-сером фоне неба ровными рядами вырисовывались чёткие тёмно-зелёные контуры кипарисов.

«Как кисточки, – подумала романистка, – или как копья. Можно в мамонта метнуть, или на страже постоять. А если бы я писала кипарисами? Было бы забавно писать ими как кисточками, макая в чёрное море…»

– Домов нет, только квартиры. Я снял, – отчитался Костик.

– Что? Ни за что!

– Дёшево снял. И с интернетом. Кстати, ваша мадам Полет звонила. Интересуется, когда получит рукопись, а вы к той рукописи ещё строки не приписали. И месье Чегодаев интересовался грантом. Так что давайте, выползайте из депрессии, и пишите.

– Здесь? В этом мраке? Не получится.

– Кредиты платить. Аренду дома платить. За автомобиль тоже платить.

– Мне эта машина совершенно не понравилась! – живо возразила госпожа Альфия.

– Мне тоже, – кивнул Костик, – поэтому я арендовал другую. С отцепным фургончиком под багаж. Вы, кстати, ещё эти доски не распаковали. Что там?

– Негде пока, вот и не распаковала! Мне и кресло пока ставить некуда.

– Значит, я так понял, что правильно сделал, что снял здесь квартиру на три дня, – вздохнул Костик.

– Что? Всего на три дня? Как это?!

– А так это, – нахмурился он, – чего зря время и деньги тратить?

– Но я ничего не успею!

– День вы потратите на переписку и сувенирные лавки, день мы погуляем в Генуэзской крепости, на день съездим в Новый свет, продегустируем шампанское князя Голицына. А потом поедем за вдохновением в Ялту.