– Сделка с дьяволом? – задумчиво произнёс Костик.

– Так вот как ты обо мне думаешь?! – всплеснула руками романистка.

– Но без имён? – прищурился парень.

– Как ты себе представляешь историю без имён? Хотя, могу поменять.

Костик посмотрел на писательницу и поймал её выжидающий взгляд. Точно дело серой пахнет! Опять же с её опытом романтического повествования…

– А! По рукам! И не сметь отлынивать!

– Отлично! По рукам! Девушка ваша, история наша! Собираемся! В Ялту!

Костик вздохнул, и покрутил головой, разминая шею. Опять ему за руль…

Кристина посмотрелась в зеркало в гостевой комнате особняка дяди Яши. Оно отразило яркую юную брюнетку с гибкой фигурой. Сколько раз она просилась сюда пожить, но всякий раз по каким-то причинам ей было отказано. А в этот раз родители сами слово за слово оставили её на попечение четы Панасюк.

Впрочем, осознав, что и брат остаётся жить у дяди Яши, Кристина сообразила, как именно перед ней открылся волшебный Сим-Сим. Впрочем, и это ей на руку. Её задача – понравиться Анне Тарасовне и войти в доверие к Якову Савельичу, потому что это единственный способ приблизиться к её заветной мечте, а мечтала Кристина Кравченко лет с пятнадцати только о Романе Панасюке, брате своей одноклассницы и однокурсницы Оксанки Панасюк, и тринадцать лет разницы её ничуть не смущала. Он уехал из дома пять лет назад, и по слухам покутил в Москве – создал бизнес и семью, потом разорился и развёлся, а сейчас собирается вернуться к отцу, чтобы под его крылом начать жить заново. Кристине же осталось получить этим летом диплом, чтобы родители начали её сватать, а она сделает всё, чтобы сватали они её за Романа Панасюка. И приглашение в дом его родителей – первый шаг на пути к её цели…

– Здесь тепло? Ты проверял, этот камин работает? – обратилась госпожа Альфия к своему помощнику.

Костик обернулся и замер. Миниатюрная и изящная госпожа Альфия в облегающей юбке-годе бордового цвета и чёрной водолазке стояла на ступеньках белоснежной лестницы на второй этаж их нового съёмного дома. Волосы собраны в низкий узел под затылком, на ногах бордовые лодочки на шпильках, на голове чёрная шляпка с вуалькой, в руке чёрная трость. И блестящие чёрные глаза.

– Белиссимо! – выдохнул Костик и щёлкнул пальцами, – вы ослепительны!

– Спасибо!

– Правда. Вы словно созданы, чтобы ходить на каблуках и в короне по золотым лестницам замков. И эти ваши трости и шляпки – это нечто!

– Что? – вдруг с серьёзным любопытством спросила писательница.

– Это очень стильно и круто. Вы определённо выделяетесь из толпы.

– Особенно, когда её нет, – улыбнулась госпожа Альфия.

– Это не важно. Вы выглядите по-особенному. Как актриса или королева.

– Спасибо, дорогой. Правда, спасибо. Я годами создавала этот образ, и иногда мне важно услышать, что он удался.

– Очень удался, дорогая, и я не устаю им восторгаться, – раздался за ними приятный мужской голос с вкрадчивыми бархатистыми нотками.

– Рашит!

– Здравствуй, Аля!

– Дорогой мой!

Она быстро спустилась с лестницы и быстро прикоснулась щекой к щеке гостя – среднего роста мужчины в чёрном костюме с белой водолазкой с сединой на висках длинных тёмных волос, собранных сзади в элегантный хвостик на бархатную чёрную бабочку.

– Вижу, ты уже устроилась, но ещё не обустроилась.

– Мы только вошли! Как ты нас нашёл?

– Николя дал мне ваши координаты, и я созвонился с молодым человеком. Кстати, как он?

– Наш человек, – подмигнула госпожа Альфия Костику.

– Ну, на ближайшие пару дней не ваш. Вы мне выходной обещали, – сказал Костик, быстро сориентировавшись.

– Обещала – отпустит. Я её сейчас в ресторан заберу, а вы тут решите все бытовые вопросы и можете ехать. Но через три дня у меня Форум, а одну её оставлять нельзя. Совершенно не приспособлена к быту.

– Я в курсе. Буду через три дня, – кивнул Костик…

Галина Михайловна присела на скамейку у подъезда и отдышалась.

– Опять нагрузилась, как верблюд? Нет, чтоб сына на рынок сгонять!

– Костик! Сынок!

– Привет, ма!

– Сыночкаааа!

– Так, мать, отставить рыдать.

– Костенькаааа!

– Ма, ей деду, развернусь и уеду.

– Ну, всё-всё. Ой, слава богу, дождалась. Ну, идём. Родненький мой!

Костик подхватил пакеты и придержал перед мамой дверь.

– Идём, родная моя…

Он смотрел, как она расчёсывает волосы, и немел от счастья и горечи. Если бы она делала это всю жизнь подле него – по утрам и вечерам, в их общей спальне! Но двадцать восемь лет назад она отказала ему – и так решительно, что он мог либо развернуться и уйти, либо отказаться от мысли обладать ею как женщиной и остаться другом. Уйти он не смог. Пусть другом, но видеть её хоть изредка!

– Я готова! Идём?

– Идём. И спасибо, что распустила волосы. Хоть полюбуюсь.