–  Только папа ее перекричал, - справедливости ради заметил Эрвин.
– Знаете, какой у него голос, госпожа Никс!…

Однако… Это до какой же степени надо было вывести из себя благовоспитанную Эвину Лиссель, чтобы она повысила голос? Хм… Могу себе представить эту сцену: Эвина пытается перекричать зятя. А это, думаю, затея безнадежная, у таких, как он, глотка луженая.

–  Это они потому ругались, что бабушка не позволила папе попробовать вылечить маму, когда она заболела, - сказала Эрна.
– Папа говорил, что умеет, а бабушка все равно не позволила, а позвала нашего семейного лекаря. Папу так и не пустили к маме… Только потом… когда уже…

Эрна не договорила, всхлипнула, а я призадумалась. Как можно было не пустить этого человека к больной жене? Разве что связав и посадив в подвал, не иначе. Впрочем… Я видела здешних слуг, среди них есть такие мордовороты, что в одиночку, пожалуй, даже отличный боец с ними не справится, особенно если те навалятся разом. С другой стороны, отец близнецов должен был быть не просто отличным бойцом, а превосходным, что ему эти дуболомы! Очень странно…

–  Они долго не разговаривали, - продолжила Эрна.
– А потом вроде помирились…

–  Ничего они не помирились, - буркнул Эрвин.
– Просто не кричали больше.

–  Ну, может, и так… - вздохнула Эрна.
– А потом папа уехал и больше не вернулся…

–  Вы знаете, почему он уехал?
– осторожно спросила я.

Эрна помотала головой. Эрвин повторил ее жест, потом посмотрел на меня исподлобья.

–  Все говорят, что он нас бросил, - сказал он.
– Потому что бабушка так сказала. Как будто папа записку оставил. Только эту записку никто не видел! Бабушка сказала, что сожгла ее…

–  Правда-правда, - кивнула Эрна.
– А на самом деле… Ой, госпожа Никс, только не говорите бабушке, она не знает!

–  Не скажу, - заверила я. Бедные дети, вывалить все свои секреты первой же встречной, которая уделила им чуточку внимания! А если бы на моем месте оказалась настоящая учительница? Вполне вероятно, что она донесла бы Эвине, и что тогда?

–  Той ночью папа к нам зашел, - прошептала Эрна.
– Он думал, что мы спим, а мы не спали и все слышали.

–  Я спал, - поправил Эрвин.
– Ты мне потом рассказала…

–  Папа очень тихо пришел, - сказала Эрна.
– Посидел сперва у меня на кровати, потом у Эрвина. По-моему, он даже плакал… Он сказал, что должен уехать. И попросил у нас прощения, что не может забрать нас с собой, потому что у него сейчас даже нет своего дома… Я решила, что мне снится, а иначе бы ни за что его не отпустила!

–  А утром бабушка сказала, что он нас бросил, - завершил Эрвин.
– Она же не знала, что папа к нам заходил, а Эри не спала и все слышала, что он сказал.

–  Понятно… - протянула я.

Ничего не понятно, честно признаться! Почему отец близнецов уехал среди ночи, тайно? Что он не мог забрать с собой двоих маленьких детей, еще можно понять, куда бы он с ними делся, без денег, без помощи, на большой дороге! Но почему он не вернулся позже? Такие, как он, не сдаются! Или время еще не пришло?

–  Он ведь вернется, правда ведь, госпожа Никс?
– тихо спросил Эрвин.

–  Конечно, - сказала я твердо.
– Он обязательно вернется. Скажите, вы знаете, как вашего отца звали до того, как он женился на вашей маме?

Эрвин кивнул.

–  Знаем, - сказал он.
– Мы долго учили… И другие имена тоже учили, только потихоньку от бабушки.

–  Какие другие имена?
– не поняла я.

–  Имена предков, - пояснила Эрна серьезно.
– Как звали нашу другую бабушку и дедушку, и прабабушку с прадедушкой и так еще много-много пра-пра!

–  Поняла, - улыбнулась я. Вполне логично, северяне отлично знают свою родословную, неудивительно, что и этот человек постарался рассказать детям об их предках по своей линии, а не только по линии Лиссель.
– Так все же, как звали вашего отца?

–  Герстайн-ар-Сагрель из Дома Аолле, - важно выговорил Эрвин.

Я мысленно присвистнула. Вот уж точно, занесло так занесло!

–  Я попробую узнать что-нибудь о нем, - сказала я.
– А теперь - прячьте ваше сокровище и живо спать!

Убедившись, что близнецы улеглись, я отправилась к себе. Мне требовалось поразмыслить, и очень серьезно. Заодно я обратила внимание на то, что происходило в коридоре. Вернее, чего там не происходило. Ни подозрительной темноты по углам, ни каких-либо шорохов или шныряний. Решительно, ничего не понимаю!