— Ты как? — спросила Эмми, садясь рядом. — Сегодня утром отец очень грубо отзывался о тебе. Днём я хотела подойти к тебе, но Катрин запретила и не подпускала к твоей двери. Сейчас они все уже уснули. Прости, что не смогла подойти раньше, — извинилась девочка и опустила взгляд в пол.

Было видно, что рыжая действительно переживает за то, что не смогла подойти ко мне раньше. К сожалению, в нашей семье не слишком приветствуется поддержка в мою сторону. Да я и не удивилась бы, если отец только и надеялся на то, чтобы Аластор меня убил.

— Ничего страшного, рыжик. Не переживай. Я просто очень серьезно накосячила, и в Аду наказали. За дело, если честно. — Я взяла маленькие ручки сестры в свои и глянула в её голубые глаза. В них я видела такую чистоту и веру в добро, что в душе зародилась мысль о том, что я, всё-таки, не хочу, чтобы она брала с меня пример. Нельзя ей в Ад. Я очень не хотела, чтобы ей кто-то делал больно. И, причем, не только в физическом плане.

Минуту спустя я решила высказать свои мысли вслух:

— Никогда не бери с меня пример, если хочешь вырасти хорошим воином и ангелом.

— Катрин тоже так говорит, — задумчиво проговорила Эмс, отводя взгляд в сторону.

На пару минут мы замолчали. Думаю, в этот момент наши с сестрой мысли сходились, ведь впервые мы с Катрин сошлись мнениями.

Параллельно с этим в голове проскочила одна отвратительная вещь, которая наверняка через пол века окажется правдой. Живя рядом с Катрин и проводя с ней куда больше времени, малышка наверняка когда-то действительно станет, такой же, как и моя сестричка. Она поймет, что демоны — истинное зло, против которого надо бороться, отвернётся от меня и тоже станет ненавидеть. Конечно, будет великим чудом, если Эмми сохранит в себе эту бесконечную доброту к миру и станет таким ангелом, которых рисуют смертные. А ведь она так похожа на маму. Может так и выйдет, что характером она пойдет в нее?

Нависшее над нами молчание прервала Эмс. Она положила свою маленькую ручку мне на колено и произнесла:

— Знаешь, а я не хочу быть, как ты или Катрин. Я не хочу бороться только за Рай или только за Ад. Хочу быть между.

— Между Раем и Адом… — будто бы в трансе проговорила я, — это и есть сущность ирамитасов, как думаешь? — спросила с улыбкой.

А ведь я была согласна с Эмми. Я тоже не желала быть ни за Рай, ни за Ад. Конечно, подземное царство мне прельщало больше, но ведь и в Раю есть что-то хорошее. Что-то такое, чего никогда не будет в Аду. Там нет таких дивных садов, нет невероятных закатов или рассветов. Если отвлечься от всех своих мыслей и полететь на самые окраины, где начинаются бесконечные сады, то ты буквально чувствуешь, как на душе становится легче. Пропадают все печали, уходит гнев. Хочется жить, летать, мечтать.

— Да, наверное, ты права, — сказала Эмми. Малышка сладко зевнула. Кажется, она уже хотела встать с кровати, чтобы пойти к себе, но после решила спросить. Очень тихо, опустив глазки в пол. — Можно я сегодня посплю у тебя? Мне одной просто страшно.

На моих губах появилась улыбка. «Прошу, малышка, никогда не взрослей» — мысленно попросила я, а вслух ответила:

— Да, почему нет? Только с утра уйди пораньше, чтобы отец с сестрой не заподозрили, что эту ночь ты проводила в комнате самого страшного и злого существа в этом доме, — засмеялась я и взъерошила и без того лохматые волосы сестры.

Несмотря на спокойствие, что дарила мне Эмс, лежащая под боком, спала я, откровенно говоря, крайне плохо.

Во сне я пыталась убежать от Аластора, спрятаться, но ноги наливались свинцом, веки буквально слипались, и я не могла даже увидеть куда бегу. Каждый раз я наталкивалась на тупик, а хищный голос палача звучал все ближе и ближе, будто бы подкрадывался со спины, как бы быстро я не пыталась бежать.

К счастью, это все прервали яркие солнечные лучи, которые били в глаза.

Немного поворочившись, я, все же, открыла глаза и повернула голову вбок. Как и ожидалось, Эмми уже не было рядом. Скорее всего она убежала к себе рассветом, а может тогда, когда услышала первые шаги в коридоре.

Сев на кровати я прислушалась к своим ощущениям. Тело порядком перестало ныть, шрамов почти не осталось, разве что пару штук. Вызвав крылья я их осторожно осмотрела. Наверняка будет тяжеловато летать, но не до боли и рези в глазах.

Надев на себя школьную форму — черную блузку и черную приталенную юбку в пол, — я направилась в столовую.

Пока я шла по длинному коридору, что простирался от моей комнаты вправо, я всё думала о том, что же первым мне скажет отец. Конечно, ни в одном из вариантов я не ожидала чего-либо приятного или хорошего. Так-то мои ожидания заботы и ласки от него уже давным-давно канули в небытие. Пришло смирение и признание, что все это направленно больше на младшую сестру и на Катрин, но никак не на меня.

Поворот налево, лестница вниз. Спустившись по ступенькам, я свернула вновь налево, почти что за лестницу и, пройдя еще пару метров, оказалась в нашей столовой.

Светлая комната озарялась сотнями лучами солнца, проходящими сквозь витражи на окнах и рисуя на стенах причудливые интересные узоры. Если не задумываться об окружающем интерьере, то можно было даже решить, что кто-то решил позавтракать в самой церкви.

За столом, что находился по центру, уже сидели отец, Катрин и Эмми.