– Я знала, что в бренди подмешан наркотик. Меня предупредили, чтобы я его не пила. Когда ты потерял сознание, я их впустила. Флагерти и Сперанца осмотрели тебя и уложили на кровать. Мне приказали лечь рядом с тобой, не шевелиться и лежать так до рассвета. Я была так испугана, что не посмела ослушаться. Я все время ждала чего-то ужасного. Они ходили по салону. Мне это было хорошо слышно. Теперь ясно, что они там делали. Я не смыкала глаз всю ночь, а когда рассвело, встала и прошла в салон. Что было потом, ты и сам знаешь.

– Но тем не менее ты предала их. Почему? Почему же ты пошла на такой риск? Она отвела глаза.

– Я не хочу вмешивать невинного человека в дело об убийстве. К тому же я ведь сказала, что иду с тобой. Ты помнишь это?

– Помню… Да, я способен основательно влюбиться в тебя… Она вдруг порывисто обняла меня за шею и притянула к себе мое лицо.

– Со мной это уже случилось, – сказала она, прижимаясь губами к моей шее. – Тем хуже для меня. Я не могу держать это в себе. И я не хочу, чтобы они причинили тебе зло!

Мы ласкали друг друга. Действительно, полюбить ее было нетрудно.

– Я себя спрашиваю, что мне с тобой делать? – спросил я наконец, когда круглая, как шар луна перешла на левую сторону.

– Что делать со мной? – Она выпрямилась, в ее – глазах появился испуг. – Что ты имеешь в виду?

– Нужно ли оставлять тебя здесь? Сможешь ты побыть здесь совсем одна?

– Что ты собираешься делать?

– Подумай сама немного, мой зайчик. У меня ведь немало дел. Имеется, прежде всего, Киллино. Помнишь его? Толстый, маленький человечек, похожий на Муссолини?

– Но ты ведь не вернешься в Парадиз-Палм?

– Разумеется, вернусь. Я приехал сюда лишь для того, чтобы поместить тебя в укрытие.

– Но ты с ума сошел! Что ты сможешь сделать против всех этих людей?

– Увидишь, – улыбаясь, ответил я. – Мы оба обвиняемся в убийстве. Прежде всего, я ликвидирую это дело. Пока я не найду убийцу Херрика и не получу его признания, мы не можем считать себя в безопасности!

– Но ты не можешь один возвратиться туда!

– Я вернусь туда совсем один, и, к тому же, немедленно! Единственная вещь, в которой я должен быть уверен, это то, что ты в мое отсутствие находишься в безопасности.

– Я не могу оставаться здесь, – быстро ответила она. Я покачал головой.

– Да нет же! Послушай, я обязательно вернусь завтра вечером. Я возьму судно. Тебе же не следует удаляться от дома. Ружье я оставлю тебе. Еды здесь вполне достаточно. Если кто-нибудь и придет, закройся в доме.

– А если ты не вернешься? Губы ее дрожали.

– Ты сама тогда выкрутишься. Я оставлю тебе семнадцать тысяч долларов. Найдешь Мака. Он устроит так, чтобы ты могла вернуться в Нью-Йорк. Я поговорю с ним.

– Нет, лучше не надо! Пусть никто не знает, что я осталась одна.

Это было не так уж глупо.

– Но не покидай меня! Не нужно! – Она прижалась лицом к моему плечу.

– Я не хочу потерять тебя, едва встретив!

Мы спорили еще долго, но мое решение было непоколебимо. Она, наконец, поняла это. Вид у нее был ужасно расстроенный.

– Пусть будет так, – сказала она.

– Херрик по-видимому, знал что-то очень важное. Поэтому его и убили. Не знаешь ли ты, что это могло быть?

Она покачала головой.

– Я едва знала его. В казино он приходил часто, но я с ним никогда не разговаривала.

– У него была подружка? Она кивнула.

– Он появлялся с одной певицей. Она живет в апартаментах на Лессинг-авеню, здание из мрамора и хрома.

– Ты ее знаешь?

– Нет, но слышала о ней. Она жестокая и жадная.

– Ее зовут?

– Лоис Спенс.

– О'кей. Может быть, она что-то знает.

– Ты будешь осторожным? – спросила она, положив ладонь мне на колено.

– Конечно, – обещал я. – А этот Киллино? Ты о нем что-нибудь знаешь?

– Знаю только, что он мэр, и что казино принадлежит ему.

– Ты не задумывалась, зачем Херрик околачивается в казино? Он ведь не играл?

– Нет.

– Хорошо, – сказал я, вставая. – Мисс Спенс, может быть, ответит на мои вопросы. Теперь, моя любовь, я буду одеваться.

Я вернулся в дом и надел костюм из темной легкой ткани. Мисс Бондерли ждала меня в салоне. Она стойко держала себя в руках, но я видел, что слезы были недалеко.