Он сделал себе укол. Суфентанил поможет остаться в сознании, и в физической кондиции. Когда синдик вылез из авто, его стошнило кровью, но он даже не наклонился — сделал это стоя.

Инъекция начала действовать, и Гермес поволок пастыря как тряпичную куклу, перегибая и переламывая тело в самых неподходящих местах — но священник не чувствовал боли, а уложить тело на стол иным способом не удалось бы. Под столом был спрятан ключ от шкафа — Гермес знал об этом, и достал оттуда герметично закрытую коробку. Скальпели, ножницы, жгуты, пластыри и бинты, шприцы и ампулы, наркотики, антибиотики и гемостатики… аптечка, намеренно оставленная здесь богобратьями. Укрытие Синдиката. На всякий случай.

Он разрезал одежду пастыря; штаны, нательное белье под кольчугой, и даже вериги — все в запекшейся крови. На бедре укус, шмат мяса просто вырван. Обширное место вокруг раны покраснело и блестело. Мастер был в невменяемом состоянии, его дыхание было тяжелым и редким, а температура достигла 42–43 градусов. Надо спешить, скоро от него не будет проку.

Синдик очистил лоб Арго от длинных слипшихся волос. Глаза восточного типа были прикрыты тяжелыми, иногда подергивающимися веками. И фарфоровые щеки, и лоб были покрыты татуировками — вплоть до небольшого носа. Всевидящее око на лбу, выглядящее сейчас особо пугающе из-за темной вздувшейся вены, пентаграмма в круге на правой щеке, и ороборос, гоняющийся за собственным хвостом — на левой. В Синдикате верят, что сигиллы — святые символы — защищают и приносят удачу, но оперативникам запрещено наносить такие обереги.

Гермес ввел в грудь очередную дозу Армивира, и лицо наставника порозовело. Его глаза с натугой приоткрылись, он пытался осознать, что происходит. Затем его взгляд опознал синдика.

— Мы потеряли Ковчег, упустили юношу-свидетеля. Мы провалили миссию, — он закашлялся.

— Нас застали врасплох, — Гермес присел на порожний бочонок, он уже надел респиратор.

— Нет. Ковчег — это главное. Мы обязаны заполучить его… — в безумных глазах Арго проскочило отчаяние, — пока он не пробудил Саморожденного.

— Саморожденный? О чем вы? — удивился Гермес, тем более, что он уже слышал такое раньше — вполуха, словно это секрет. Или великий обман.

— Забудь. Это сказка. Синдикат не допустит такого, — пастырь пришел в себя. — Надо сообщить Коллегии о произошедшем.

Синдик покачал головой.

— Отче, мы потеряли дрон, на связь выйти не получится.

— Ты знаешь, что делать. — Арго навел ладонь на оперативника в благословляющем жесте. — Будь честным с Синдикатом, будь верен Суровому Богу.

Гермес кивнул, отодвинув вериги на груди пастыря. Он предвидел это. Тем или иным способом, мастер умрет — но он еще может принести пользу. Богобрат достал сбоку пожарный топор — и изо всех сил вонзил орудие в грудь пожилого азиата. Тот закашлял, захлебываясь кровью. Гермес ударил еще раз, и еще раз — пока священник не затих. Под кожей на животе Арго вспыхнуло яркое красное пятно — включился экстренный датчик.

Гермес забрался под стол, скрутившись калачиком. Осталось дождаться эвакуации. Если он сумеет. Бинты протекли, и с одежды капает кровь. Он потерял много крови. Двигаться не хотелось, но минут через пять он попробовал снять одежду, чтоб лучше понять характер ранений. Это не получилось, одежда прилипла, и пытаться отдирать — значило сделать еще хуже.

Он хотел облегчиться, но не смог это сделать даже по-женски. Тогда, несмотря на отвращение, он помочился прямо под себя, в одежду, так и лежа в позе зародыша. Синхронно с мочой боль растеклась по всем клеткам организма жгучей лавой, и он почувствовал себя пружиной, сжатой до предела. И когда она разожмется — Гермеса больше не будет.

****

Спустя несколько километров мы пришвартовались на противоположном берегу. Неподалеку громоздился большой дом с малиновой черепицей — настоящая вилла. Цербер выскочил на твердую землю, радостно виляя хвостом. Мы едва за ним поспевали, особенно я со своими пострадавшими ногами. Таня молчала, она выглядела уставшей. Признаюсь, ее молчание было воспринято мной положительно — я сердился, и всю дорогу пыхтел сигаретами.

Ворота были закрыты, но я смог взломать калитку, спрятанную в зарослях винограда. Во дворе все говорило о запустении — мусор везде, заполненный грязной водой и листьями бассейн, перевернутый теннисный стол и разбитые стекла на веранде. Цербер проявил то ли смелость, то ли глупость, сразу побежав изучать внутренности дома. Его костлявая корма появлялась то тут, то там, помахивая хвостом, как длинным шлангом. Чудовище.

Внутри особняка также все напоминало о Вспышке. Сломанный дубовый стол в гостиной, грязная ванна со следами чего-то коричневого и буро-желтого, спальня, в которой стена была увешана вырезками из газет: «Смертельный инцидент в Мадурайском аэропорту: ЧТО ЭТО БЫЛО?!», «Индийский грипп получил название», «Британские СМИ сообщили, что Россия изолировала целый город». На статье с заголовком «Религиозные фанатики считают, что Викрам Матхаи — Антихрист» были выведены маркером три сатанинские шестерки. А над «Китайские ВВС бомбардируют Шанхай» — коряво нарисованные самолетики с летящими вниз бомбочками. «Военный карантин: викрамия зафиксирована в Лондоне и Стамбуле»… «Агенты Секретной службы застрелили инфицированного вице-президента США Майкла Бара»… у меня прямо пробежала перед глазами хроника Конца Света. Одна из газетных вырезок сообщала об ядерных ударах по Нью-Йорку и Мехико — получается, что в августе 2023 года в Межнике еще была пресса.

В одной из спален был скелет застреленной девочки лет девяти — она так и осталась в кровати, в платье и с плюшевым львенком, в окружении капельниц и тазиков. На стене красовалась огромная черная надпись — «ПАДЛЫ! ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ НА КАМЧАТКЕ!!!». Очевидно, речь шла об эвакуации правительства, проведенной в августе-сентябре 2023 года — так, фактически, поступили власти всех стран, у которых была такая возможность. Самое любопытное другое: получается, что хозяин этого дома выжил вплоть до сентября — не каждый тогда мог таким похвастаться. Все-таки, наличие денег и дома-крепости помогло его обитателям прожить дольше остальных. Что богатому брод, то бедному — пропасть.