— Упс…

— Как ты это сделала??

— Это не я… Это Саша.

— Саша? — строго смотрит он на нее.

Убирает диск подальше в шкафчик, на пустую кухонную полку.

— Ты что отправила туда Сашу?!

— Это было безо-о-о…

— Это было без моего разрешения! — цедит он рассерженно. — За моей спиной.

— А нехрен было нажираться с горя!

— Ты мне это говоришь?!

— Мы, на секундочку, спасли семью от разорения.

Начинается перепалка, в ходе которой Кирилл вытягивает из нас детали.

Мне кажется я присутствую при скандале родителей, и мне хочется спрятать голову под подушку. Потому что после каждого моего ответа он все сильнее и сильнее злится на Арину. И я чувствую себя их ребенком, который не желаю того, сдает одного из родителей другому.

И мне хочется встать между ними и…

— Я просил тебя беречь её, когда меня нет рядом! А ты… — обессиленно взмахивает он руками.

Его бинты мокрые. Он раздраженно смотрит на них. Подхватывает разделочные ножницы с подставки для ножей и с остервенением начинает срезать их с себя.

— Кирилл хватит, — не выдерживаю я.

— В комнату, Саша, — не поднимая на меня глаз.

— Кир! — пытается одернуть его Арина.

— И ты!

Арина, не споря, пошатываясь сбегает в комнату.

А я остаюсь. Его зашитые предплечья обнажаются. Он швыряет гору бинтов в мусорное ведро и принимается за другую руку.

Где-то я видела аптечку у них… Неуверенно прохожу мимо него, доставая коробку. Отыскиваю широкий бинт и антибиотик в порошке.

— Можно я… — с замиранием смотрю на швы.

— Никогда больше, — сдергивает он бинты, — так не делай.

— Это же было бе-зо-па…

— Если бы было безопасно, Саша, я бы отправил тебя туда сам.

— Не было?

— Я не знаю! — рявкает он. — Откуда мне знать, что в голове у этих людей! Откуда знать Арине? Тебе? Не надо самоуправства! Я решу любые проблемы САМ! В комнату!

Скручивает с бутылки виски крышку и льет на руки.

Съеживаясь от вида, как на его раны льется спирт, я отворачиваюсь и пошатываясь аккуратно иду в комнату.

Да… Благодарности за спасенное “ведро лимонов” ждать не стоит. Непредсказуемый мужчина.

Едва живая после горячего душа, обернутая в полотенце, падаю на кровать. Кирилла нет…

Надо переодеться в сухое, но голова кружится и тело настолько расслабленно, что я не могу себя заставить. Закрываю глаза, кладу онемевшие от алкоголя пальцы на лицо. Веду ими ниже, добираясь до кромки полотенца.

– Не останавливайся.

Разлепляю тяжелые веки. Оперевшись плечом на косяк, разглядывает меня.

— Я слишком пьяна… для… ммм… того, чтобы… не останавливаться.

— Мне это не помешает. Это даже хорошо.

Для чего же это может быть хорошо сообразить я не могу.

— А?

— Я обещал тебе игрушки… К ним надо привыкнуть, чтобы они начали приносить удовольствие. И нужно быть полностью расслабленной. Вот как сейчас.

— Что-то я… не уверена.

— Но это на десерт. Сначала основное блюдо — мы поговорим о произошедшем.

Он садится на кровать рядом со мной.

— Ты больше никогда не делаешь ничего подобного из того, что делала в последние пару суток. Не убегаешь. Не исчезаешь. Не доверяешь никому больше, кроме меня. И доверяешь мне абсолютно. Во всем. Поняла?

— Даже Арине?

— Арине ты можешь доверять, с понимаем того, что у нее слишком занижен барьер восприятия опасного, боли, допустимого в отношении женщины. Он у нее сломан. Она не понимает границ.

— Над ней издевались? — сглатываю я.

— Да. Настолько долго, что это стало нормой. Поэтому я прошу тебя не идти в таких ситуациях за ней, а скорее, вести ее за собой. Помочь ей установить этот барьер обратно. У тебя он очень высокий. Это будет для нее терапией, в некотором роде.

— Я поняла… наверное.

— Умница. Дальше… Мне много есть чего еще тебе сказать, Саша… — срывает он с себя полотенце.

Я закусывая губу смотрю на его уже готовый к бою член.

— Увы женщины не внимают словам. Поэтому я буду воспитывать твое тело и рефлексы. Ты будешь доверять мне больше, чем себе. По-другому мы не договоримся.