– Это по-каковски?
– спросил стоящий в паре шагов от чеченца суровый мужик.

– По-японски. "Я вас не понимаю..."

– Вряд ли, - поморщился мужик и погладил висящие на ремне ножны.
– Давай ему палец отрежем. Сто к одному, что запоет...

– Лучше ухо, - вмешался третий.

Бицоев задергался и замычал, пытаясь вытолкнуть языком кляп.

– Ба-а!
– обрадовался парень.
– Да мы просто кляп забыли вынуть! Ну-ка, ну-ка...
– лезвие перерезало ворсистый шнур.
– Будешь говорить?

– Буду, - выдохнул Абдула и зашелся в приступе кашля.

* * *

– Будет, - удовлетворенно сказал Рокотов и сел рядом с пленником.
– Давай, вещай...

– Это всё они...
– чеченца мелко трясло.

– Не, брат, так не пойдет!
– Влад поднес к глазу бывшего боевика острие ножа.
– Для начала - кто ты такой?

– А-абдула Б-бицоев...

– Что вы тут делали?

– Д-дорогу м-минировали.

– Зачем?
– с невинным видом поинтересовался Рокотов.

– Федералы д-должны были проехать. 3-за-втра. Мы и-их ждали.

– А откуда ты знаешь, что именно завтра и именно по этой дороге?

– Это не я... Это с-старшие сказали.

– И вы что, вдевятером собирались брать колонну?

– Нет, - Бицоев закрутил головой.
– Сегодня вечером ребята д-должны подойти!

Влад оглянулся на Филонова. Тот еле заметно кивнул.

– Сколько человек идут вам в помощь?

– Н-не знаю...

– Точно?

– Аллахом клянусь!

– Ты при мне Аллаха не поминай!
– Рокотов несильно стукнул Абдулу кулаком в челюсть.
– Не люблю, когда уроды вроде тебя язык распускают! Ишь, мусульманин нашелся! Да таких, как ты и твои дружки, в приличной исламской стране палками на площадях охаживают... Быстро вспоминай, сколько человек в отряде! Десять, сто, двести?

– Давай все-таки что-нибудь отрежем, - кровожадно предложил Веселовский. Здорово память прочищает.

– Успеется, - Владислав прижал кончик клинка к щеке Бицоева.
– Ну, вспомнил?

– Человек сорок!
– выкрикнул чеченец, пытаясь отстраниться от ножа. Точно брат знает!

– А где брат?

– Там лежит...

Веселовский подошел к оставшимся троим пленным.

– Который из них?
– Рокотов за волосы приподнял голову Абдулы.

– В середине...
– от хваленых вайнахских смелости и семейных традиций не осталось и следа.

Бицоев был готов на всё, лишь бы спасти собственную жизнь.

– Оч-чень хорошо, - Влад подозвал Никиту.
– Забей ему обратно кляп, а мы пока с братцем потолкуем...

* * *

Лидер питерского отделения партии "Молодые Христианские Демократы" Виталий Мелонов по кличке Дыня был рыжим конопатым толстяком с повадками комсомольского активиста.

Благодаря абсолютной беспринципности, корыстолюбию и тяге к стукачеству, жизнь у Дыни складывалась удачно. Покрутившись годик в псевдодемократической тусовке и немного поправив свое материальное положение, Мелонов занял пост председателя карликовой партии. Никакого веса в городе христианские демократы не имели, однако всегда очень вовремя выступали в поддержку действий западных держав и регулярно получали финансовую подпитку от своих европейских коллег.

Фактически, Дыня со товарищи представляли из себя "пятую колонну", пусть не очень многочисленную, но всегда готовую к пикетам и участию в антироссийских демонстрациях, кои время от времени организовывались "старшими товарищами" из "Яблока" или "ДемРоссии".

– Руслану надо помочь, - протянул Мелонов, разглядывая сидящих перед ним двух прыщавых юнцов.
– Этот Воробьев уже достал...

Проблема Руслана Пенькова заключалась в следующем: известного педераста-демократа опять обидели статьей в "Комсомольской правде", обвинив в пособничестве убийству, случившемуся больше года назад в темном подъезде дома на канале Грибоедова. Пеньков, ничтоже сумняшеся, подал в суд и теперь добивался выплаты ста тысяч рублей за "нанесенный моральный ущерб".

На пару с Пеньковым в суде выступал адвокат

Юлий Карлович Шмуц, славный тем, что еще в доперестроечные времена был исключен из коллегии за поведение, позорящее звание защитника. Он обобрал семью посаженного в камеру директора овощебазы, объясняя свои действия необходимостью дать взятку прокурору, и даже уволок из гаража подзащитного пять новых покрышек для "Жигулей", которые в тот же день загнал на авторынке. А когда родственники подследственного потребовали деньги назад, Шмуц сымитировал потерю памяти и напрочь отказался понимать, о чем речь.