Под удивлёнными взглядами Ляли и проснувшейся Гапки, сажусь и принимаюсь приглаживать растрепавшиеся волосы.

— Рома, подойди, пожалуйста, — зовёт меня мужчина.

Вздохнув, набрасываю на голову капюшон каптана на всякий случай и перемещаюсь к переднему борту фургона. Опираюсь локтями на спинку козлов и вопросительно смотрю на Рэна, который в Тая, видимо, только по ночам превращается.

— Сядь рядом, пожалуйста, — просит он, не сводя глаз с дороги.

— Зачем? — подозрительно интересуюсь у него.

— Так надо. Давай, не трусь.

— Ещё чего! — возмущённо фыркаю я, и перелезаю через бортик, чтобы выполнить его просьбу.

Сажусь рядом и с недоумением наблюдаю, как он сначала закрепляет поводья. Потом невозмутимо опускает позади нас брезент, оставив просвет только с моей стороны, так что его теперь с повозки не видно. А в следующий миг меня сгребают в охапку и перетягивают к себе на колени.

— Что… — начинаю я возмущённо, но умолкаю, поперхнувшись.

Рэн, обхватив ладонью мой затылок резко дёргает меня на себя и впивается в губы голодным поцелуем, разом заставляя забыть об всём на свете. Его язык властным захватчиком врывается в мой рот, скользя, лаская, покоряя в бестыдном танце мой собственый. Мозг взрывается мириадами искр, и воздух вышибает из лёгких, когда сердце ошалевшей птицей начинает колотиться об рёбра. С тихим стоном я цепляюсь за его плечи, впиваюсь пальцами в напряжённые мускулы. И сдаюсь, подчиняюсь его напору, власти надо мной, отвечая лаской на ласку, жаждой на жажду, утопая в безумном удовольствии, прижимаясь всё ближе, кайфуя от того, как сильно сжимают меня в ответ его руки, как ощущается его вкус, запах и каждое прикосновение. Выпадаю из времени и пространства, пока он сам не прекращет эту сладкую пытку. Прикусывает мою губу, зализывает саднящее место, и с рычащим стоном отрывается от меня, прижав мою голову к своей груди.

— Вот теперь доброе утро, Рома, — хмыкает мне в волосы, нежно поглаживая затылок большим пальцем.

Ага. Вот теперь доброе. Куда делись все мои мысли? Разбежались. И как теперь ловить?

— Так что ты там говорила про ведьму? — возвращает меня в реальность голос Рэна. Пока я приходила в себя, он снова взял в руки вожжи. И даже сплёл какое-то заклинание, подбросив вверх, прежде чем задать вопрос. — Твои спутницы нас не услышат, можешь говорить откровенно.

— То и говорила. Я — ведьма, оказывается, — отвечаю ему, пытаясь перебраться обратно на скамейку. И у меня это даже получается, правда, тут же оказываюсь крепко прижата к его боку, но я в общем-то совершенно не против. Наоборот, сама обхватываю его руками за талию, с удовольствием склоняя голову на крепкое плечо.

— Ты имеешь в виду именно ведьмовство? Не магию? — он бросает на меня вопросительный взгляд.

— Именно ведьмовство. Богиня сказала, что этот дар я принесла с собой, потому что в вашем мире ведьм уже давно нет. И мои проснувшиеся способности наложились на магию убеждения которой владела Мирэн и вот результат. Я могу о-о-очень хорошо убеждать.

— Насколько? — заинтересованно изгибает он бровь.

— Самое сложное, что мне удалось провернуть, это заставить портальщика в Гьяране поверить, что мы втроём ушли порталом. Я хотела выиграть время и сбить со следа Рифата и отца Мирэн.

— Я так понимаю, что его уверенность в твоём смирении тоже твоих рук дело, — проницательно замечает Тайрэн.

— Ага. Правда, боюсь, он в результате мог понять это. Мне сложно было на него воздействовать и удалось лишь потому, что он очень хотел в это поверить, — с содроганием вспоминаю, прикосновения и полный безумного голода взгляд.

— А старушка? Её ты в чём убедила? — он кивает головой на повозку позади нас.

— Представляешь, ни в чём. Сначала она, конечно, считала, что помогает сбежать Мирэн, а потом стала подозревать, что со мной что-то не так…

Я со смехом рассказываю ему о том, как Гапка пыталась изгнать из меня беса. А потом Тайрэн расспрашивает о нашем побеге в подробностях, обо всём, что я успела узнать во дворце, о дороге. И конечно же вспоминает свои вчерашние вопросы. Приходится пытаться объяснить ему то, что я сама ещё до конца не понимаю, а именно мою способность ВИДЕТЬ. И приходится вспомнить то, что я увидела в возможном будущем Лале.

— Я… видела Рифата. Он был в бешенстве, из-за меня, и… не знаю. Это выглядело так, будто от него ударная волна пошла, круша всё на своём пути. И Лале, она была там, её просто… переломило, как куклу, — зажмурившись, вспоминаю я тот кошмар. — Он просто сломал её, Рэн. Из-за меня. Не знаю, возможно этого и по-другому можно было как-то избежать, но я чувствовала, что должна её забрать. Просто чувствовала. Знаю, что создала тебе лишние проблемы…

— Перестань, — сжимает он меня крепче. — Раз так надо было, значит справимся.

— Надо. Её судьба изменилась. Я сегодня увидела совсем другую картинку.

— Какую?.

— Я видела с ней мальчика очень похожего на тебя. И они ощущались, как предназначенные друг другу. Не знаю, как по-другому объяснить, — хмурюсь я, пытаясь сформулировать мысль.

— Мальчика? Можешь описать? — настойчиво требует мужчина. С пристальным таким интересом.

— Эм, ну он реально на тебя похож, темноволосый, синеглазый, черты лица… — начинаю я.

— А возраст? — синие глаза прищуриваются.

— Ну-у-у, Ляля в моём видении была года на четыре старше, а он выглядел лет на четырнадцать-пятнадцать. А что? Ты знаешь, кто это может быть? Кто он тебе?

— Вполне может быть, что брат, — хмыкает Тай. — Знаешь, это может стать отличным выходом. Надо подумать, — задумчиво произносит он и, прежде чем я успеваю спросить что-либо, меняет тему: — Тебе остановка, кстати, требуется?

Приходится отвлечься на свои потребности и признать, что таки да, требуется. Но это не значит, что я свои вопросы забуду и не задам. И первый назревает, по сути, сразу, как только Рэн направляет повозку к обочине, под сень растущих вдоль дороги деревьев, и до меня доходит, что Кора и Мэл нет. Как и Мышки, кстати. Куда они делись?