Я разжег свою трубку и некоторое время изучал мисс Лайджест, пока она снимала перчатки.
– Вы знаете что-нибудь о том, что делал ваш отчим после вашего ухода?
– спросил я.
– Да, знаю, ответила она, - примерно до половины одиннадцатого он читал газеты в своей комнате. Если вам интересно, он не мог покинуть дом, так как наша горничная все это время была на первом этаже, в холле и на кухне. Кроме того, мистер Лайджест дважды просил приготовить ему чай. Мэри Гордон работает в Грегори-Пейдж уже пять лет, и у меня нет причин ей не верить.
– Когда вы шли по дороге к Голдентрилу, вас кто-нибудь видел?
– Не знаю, по крайней мере, я никого не встретила.
– Вы вошли в парк через центральные ворота?
– Да, они были открыты.
– Их не запирают?
– Насколько я знаю, только на ночь.
– Как поздно?
– Около одиннадцати.
– А в парке есть другие ворота?
– Полагаю, есть какие-нибудь калитки.
– Их расположение вы не знаете?
– Не знаю.
– Идя по парку, вы что-нибудь слышали: голоса, крики?
– Абсолютно ничего, мистер Холмс. Было очень тихо.
– Расскажите, как вы обнаружили тело.

Мисс Лайджест несколько удивленно взглянула на поданный Уотсоном стакан, но потом взяла его.
– Беседка находится немного в стороне от аллеи, и, чтобы войти в нее, нужно обогнуть высокие перила - только тогда видны ступени. Были легкие сумерки, но на столе стояла свеча, и я сразу увидела сэра Чарльза. Он лежал на спине, но как-то неровно - словно, умирая, сполз со скамейки...
– Насколько мне известно, он умер мгновенно, - заметил я, - удар ножом задел сердце.
– Тогда, должно быть, тело приняло такое положение после его смерти... Вокруг было много крови, и она стекала по ступенькам. На груди сэра Чарльза тоже зияло кровавое пятно.
– Вы были напуганы?
– Скорее шокирована.
– А нож? Вы видели нож?
– Откровенно говоря, мистер Холмс, я не помню. Я видела сэра Чарльза и все вокруг лишь пару секунд - потом я потеряла сознание...
– Понятно...
– Но не думайте, мистер Холмс, что мне стало дурно при виде трупа и крови! Такого со мной не бывает!
– Вот как? Что же тогда произошло?
– спросил я не без удивления.
– Меня ударили!
– мисс Лайджест всем телом подалась вперед.
– Клянусь, мистер Холмс, кто-то ударил меня по голове! Я уверена в этом так же, как и в том, что сижу сейчас перед вами. Все произошло очень быстро, почти мгновенно - я внезапно почувствовала острую боль и не успела даже подумать о чем-либо.
– И вы не слышали, как кто-то приблизился к вам?
– Нет, ни одного шороха за спиной.
– Вы сообщили об этом Лестрейду, мисс Лайджест?
– Разумеется, но он даже не удосужился ответить мне.
– Так вы просили, чтобы вас осмотрел врач?
– вдруг спросил Уотсон.
– Да, я настояла, тем более что ужасно болела голова. В полицейском участке доктор подтвердил, что голова ушиблена, но мистер Лестрейд сказал, что, должно быть, я ударилась о мраморные ступеньки, когда падала в обморок.
– Можно сказать, вам повезло, что он не посчитал это частью вашего "заранее обдуманного плана", - улыбнулся я.
– Да, - усмехнулась она, - нужно долго и основательно думать, чтобы, в конце концов, придумать такой план... Мистер Лестрейд определенно не слишком высокого мнения о моих умственных способностях.
– А когда появился сын покойного?
– Когда меня вывели из парка, Гриффит Флой шел навстречу. Инспектор сообщил ему о том, что мистер Чарльз Флой только что был найден убитым и что я арестована по обвинению в этом убийстве.
– Какова была его реакция?
– Он остолбенел, а потом принялся кричать и пытался схватить меня за горло.

Я улыбнулся этой фразе, произнесенной столь будничным голосом и без всякого волнения.
– Как я понял, мисс Лайджест, Лестрейд так и не допрашивал вашего отчима по полной форме. Вы знаете, когда он собирается это сделать?
– Допрос уже несколько раз назначался и откладывался в связи с тем, wrn мистер Лайджест был нездоров, но, если не ошибаюсь, сегодня в половине шестого...

Ее слова были неожиданно прерваны вошедшей миссис Хадсон: - Мисс Лайджест, вам срочная телеграмма.
– Для меня?
– Да, похоже, она догнала вас в Лондоне. Ее только что доставили в срочном порядке с пометкой вручить вам лично.

Мисс Лайджест торопливо разорвала конверт и прочитала написанное. Ее щеки мгновенно побелели, и она перевела беспомощный взгляд с Уотсона на меня.
– Кажется, история продолжается, - сказала она.
– Прочтите.

Я взял телеграмму и прочел:

"Миледи,

Мистер Лайджест скончался через час после вашего отъезда. Кровоизлияние в мозг. Возвращайтесь как можно скорее.

С глубочайшими соболезнованиями,

Келистон"

– Мне очень жаль, - сказал я, и она спокойно кивнула в знак благодарности.
– Келистон это ваш дворецкий?
– Да.
– Нужно ехать в Грегори-Пейдж, мисс Лайджест.
– Вы поедете со мной?
– Да, я собираюсь помогать вам в этом деле.
– О, мистер Холмс!..
– Я прошу вас сохранять спокойствие, мисс Лайджест. Она нахмурилась и опустила взгляд:

– Я спокойна, мистер Холмс. Но это уже вторая смерть за такое короткое время! Что все это значит? Неужели он не выдержал моего ареста?
– Я сделаю все, чтобы разобраться в происшедшем. А вы не вините себя понапрасну, мисс Лайджест - с вас хватит и одного обвинения.

3

– У меня сейчас нет особых дел в Лондоне, и поэтому я предполагаю остаться в непосредственной близости от места преступления на время расследования. Думаю, и Уотсон составит мне компанию. Там есть приличная гостиница, мисс Лайджест?

Мисс Лайджест оторвала печальный взгляд от движущегося пейзажа за окном и посмотрела на меня: - Я как раз хотела предложить вам остановиться в нашем, то есть теперь в моем доме, мистер Холмс. Это относится, разумеется, и к доктору Уотсону. Надеюсь, вы не откажете мне в этом, тем более что гостиница находится в шести милях от Грегори-Пейдж.
– Мы, безусловно, не откажемся, если только это не причинит вам неудобств.
– Не причинит, будьте уверены. Ваше присутствие принесет мне спокойствие и одновременно облегчит ваше расследование.

Поезд мчал нас на северо-запад, и за всю оставшуюся дорогу мисс Лайджест не проронила ни слова. Она задумчиво и печально смотрела в окно, пока экспресс не остановился на нужной нам станции.

Нас уже ожидал экипаж, и, освободившись, наконец, от сопровождения полисмена, до Грегори-Пейдж мы добрались за пятнадцать минут.

Еще издали стали видны невысокие башни старинного поместья, а дорогу к нему окружали высокие вязы. Мы въехали в тихий ухоженный парк, и мисс Лайджест заметно оживилась. Навстречу нам выбежал дворецкий, худощавый светловолосый мужчина средних лет, гораздо более молодой, нежели обычно подобает быть английскому дворецкому. Когда экипаж остановился у парадного входа, он помог своей хозяйке выйти.
– Прошу вас, джентльмены, - сказал он, приглашая нас в дом.
– Господа, это наш дворецкий Келистон. Келистон, перед вами мистер Unklq и доктор Уотсон. Они останутся в Грегори-Пейдж на время расследования, - мисс Лайджест на мгновенье замолчала, а потом снова обратилась к дворецкому.
– Он в своей спальне?
– Да, миледи. Примите наши соболезнования.
– Спасибо, Келистон.
– До вашего приезда мы решили ничего не трогать в комнате, где это произошло, но сэра Джейкоба перенесли на кровать... Сюда, пожалуйста, джентльмены.

Мы оказались в светлом холле, изящно обставленном, что, вероятно, следовало приписать вкусу хозяйки, затем поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Мисс Лайджест ускорила шаги, и первая вошла в кабинет, а потом и в совмещенную с ним спальню.

Нашим взорам предстало грузное тело, лежавшее на кровати и укрытое простыней. Тут же оказалась и горничная, которая при виде нас безмолвно отступила в сторону и потом почти не сводила глаз с мисс Лайджест.

Леди Элен подошла к кровати и откинула простыню с лица трупа. Резкие черты этого лица, еще более подчеркнутые смертью, говорили о былой властности и упрямстве их владельца. Массивный подбородок выдавал честолюбие и бескомпромиссность. Мистер Лайджест, должно быть, был по своей природе вспыльчивым и злопамятным, и прошедшие годы вряд ли смягчили его нрав.
– Он так изможден... Скажите, Келистон, он умер без мучений?
– Да, миледи. Мы застали его без сознания, и оно к нему больше не вернулось.
– Кто это "мы"?
– Я и Мэри... то есть мисс Гордон.