– Огнянниковой Ани. В прошлом году еще начала строить, да нелегко одинокой женщине такое дело поднять. У меня старик и с топором, и с молотком управляется, однако ж здорово намаялись, пока под крышу дачку подвели.
– Демина принялась очищать с рук засохшую землю.
– Помешались умом люди нынче на дачках. Пенсионерам, понятно, одно удовольствие здесь ковыряться, а кто работает на производстве, тем туго приходится. Вечерами, второпях сюда прибегают. Вот та же Огнянникова охотку сорвала, теперь покупателя ищет.

– Поэтому и за овощами не ухаживает?

– Говорю, милок, корнеед тут овощи уничтожает. Весной-то предлагала Ане подержать свекольные семена в порошке. Отказалась, мол, как бы не отравиться такими овощами. Видать, побоялась, что порошок мне Софья Георгиевна дала, с которой у Ани дружбы нет.

– Почему они не дружат?

– Трудно их понять... Софья Георгиевна как-то жаловалась, будто Огнянникова про них нехорошие слухи распускает, мол, не по карману живут. Я спросила Аню: "Чо ты, голубушка, обижаешь Головчанских?" Вот, мол, такие и такие слухи ходят... Аня засмеялась: "Не в слухах, теть Дусь, дело. Ревнует Софья Георгиевна своего Сашеньку ко мне, а, между нами говоря, он мне нисколечко не нужен. Что уж я, богом обиженная, что ли, чтобы с женатиком связываться? Мне, если надо, холостые женихи найдутся". Оно и правда. Аня красивая женщина, простецкая. Мы и знакомы-то всего ничего, дачки вот рядом, а она как родня. Детишек любит. То конфет дорогих Славику принесет, то фруктов лакомых достанет. И хотя бы копеечку с нас взяла! Станешь расплачиваться - ни в какую не берет.

– Может, Софья Георгиевна не зря ревновала?..

– В таком деле трудно разобраться. Лично я не замечала, чтобы Александр Васильевич ухаживал за Огнянниковой. Аня, понятно, внешностью сильно привлекательная, молодая, не чета Софье Георгиевне. Да и веселая, с улыбочкой всегда. А чо ей?.. Одним словом, незамужняя. Головушка ни о ком не болит...

– Тетя Дуся, у вас того порошка, розового, не осталось?
– сменил тему Голубев.

– Чуток для будущей весны оставила.

– Можно посмотреть? Надо тоже к весне раздобыть, чтобы свеклу вырастить такую, как у вас.

Демина поднялась с табурета. Устало потерла поясницу и пошла в дачный домик. Голубев без приглашения направился следом. В крохотной дачке одна из стен была сплошь занята деревянными полками. На полках рядами стояли трехлитровые стеклянные банки, видимо, приготовленные для разных солений на зиму. Евдокия Федоровна протянула руку к самой верхней полке и на ощупь стала шарить в уголке. Через несколько секунд она с недоумением повернулась к Голубеву:

– Не могу нащупать... Посмотри сам, милок. С весны там лежит завернутый в газету целлофановый пакетик. На газетке крупно написано "ЯД", чтобы никто не трогал.

Голубев мигом подставил табурет и заглянул на полку - там сиротливо валялась на боку бутылка из-под "пепси-колы".

– Пусто здесь, тетя Дуся, - сказал Слава.

– Не иначе, Пятенков Максим Маркович забрал, - расстроенно проговорила Евдокия Федоровна.
– Пустые бутылки я туда складываю. Сын с женой, как приезжают из Новосибирска, то лимонад, то еще какие напитки привозят, а бутылки-то назад не забирают. Всю полку ими заложили. На прошлой неделе попросила Пятенкова, чтоб унес в ларек. Максиму Марковичу словно господь-бог послал выручку. Полный рюкзак нагрузил. Помню, еще предупредила: "Смотри, Маркович, семенную протраву там не трожь..." Неужто позарился пьянчужка старый?..

– Может, из домашних кто взял?
– высказал предположение Голубев.

– Всем наказывала, чтоб не трогали. Да и ни к чему домашним отраву трогать...

– Кроме вашей семьи, кто знал, что порошок там лежит?

– И Софья Георгиевна знала, и Аня Огнянникова... Так ведь Аня отказалась, а Софья Георгиевна совсем недавно говорила, что, если надо, еще мне может дать этой протравы...

Голубев подставил табурет к небольшому столику.

– Я вообще-то, тетя Дуся, в милиции работаю. Сейчас мы с вами кое-что запишем, - открывая папку, сказал он.

– Ой, милок, а чо писать?!
– испугалась Евдокия Федоровна.
– На словах всю правду обсказала.

– Слово, говорят, к делу не пришьешь.

Оформление протокола заняло в общей сложности не более получаса. Голубев уже хотел по привычке отметить галочкой места, где Евдокии Федоровне следует расписаться, как вдруг почти интуитивно почувствовал, что Демина чего-то мнется. Словно и сказать ей что-то хочется, и в то же время вроде боится, как бы не наговорить на свою голову лишнего. Заметив это, Слава ободряюще улыбнулся:

– Вы, тетя Дуся, ничего не скрывайте, я лишнего не напишу.

Демина мельком глянула в окно, за которым у грядки ковырял землю розовощекий Славик, скрестила на груди руки и, набравшись смелости, сказала:

– Ну, коли так, то могу сообщить, что в ту самую ночь, когда умер Александр Васильевич Головчанский, у меня из дачи пропал старый черный халат.
– Евдокия Федоровна показала на вешалку у двери.
– Постоянно здесь висел, для огородной работы держала. А в субботу утром разбилась, не могла найти. Пришлось новый покупать...