– Теперь помирились?
– спросил Антон.

– Даже заявление в загс подали!
– Хачик жалобно посмотрел на Антона.
– Помоги, товарищ Бирюков, из грязи выбраться...

– В таких делах я не помощник. Все будет по закону, сотрудники ОБХСС разберутся. Меня же интересует смерть Головчанского. Огнянникова о нем рассказывала?

– Говорила, что плохой человек. Советовала больше с ним не связываться. Я сказал, последний договор отработаю и больше в Сибирь не приеду.

– Когда такой разговор состоялся?

– Еще до того, как поругались с Анютой.

– Головчанский знал о вашем намерении жениться на Огнянниковой?

– Говорил ему, что увезу из Сибири на юг красивую женщину. Он захохотал, сказал, жалеть после стану, Анюта - капризная красавица и... как это... легкомысленная. Я тоже посмеялся: не получится жизнь разойдемся, как в Черном море корабли.

– Огнянникова о вашем разговоре с Головчанским знала?

– Зачем ей знать мужской разговор?

– Когда она из Новосибирска вернулась?

– Не спрашивал. Утром в субботу дома не было. Когда бежал от Стрункиной, промок до нитки. Хотел у Анюты просушиться, чтобы в гостиницу мокрым не приходить. Звонил, звонил - дверь не открылась. До меня тоже кто-то не мог в квартиру Анюты попасть.

– Кто?
– живо заинтересовался Антон.

– Не спрашивал. На лестничной площадке перед дверью мокрые следы остались.

– Мужские или женские?

– Я, понимаешь, не следователь, чтобы разбираться, кто там, по лестнице, ходил.

21. Затишье перед бурей

Дни летели настолько стремительно, что Антон Бирюков порою забывал перелистывать настольный календарь. Сбор информации и допросы, анализ свидетельских показаний и другие неотложные дела безжалостно глотали время, но преступление, будто заколдованное, продолжало оставаться нераскрытым.

Постепенно улеглись в райцентре страсти, поутихли обывательские суды-пересуды. После разговора с Бирюковым в больнице успокоилась Софья Георгиевна Головчанская. Она, казалось, поняла несостоятельность своих жалоб: стала покладистой с обслуживающим медперсоналом, подолгу ласкала Руслана, который приходил к ней каждый вечер.

Надя и Олег Тумановы оформили на работе отпуска и почти не показывались из дому. Когда же Бирюков или следователь Лимакин вызывали их для необходимых уточнений по ходу расследования, приходили обязательно вместе и дожидались друг дружку возле милиции или прокуратуры. Они, похоже, смирились со своей горькой долей и ждали одного: скорей бы все это кончилось.

Беседовал Антон Бирюков и с Огнянниковой. Анна Леонидовна кокетничала и старалась всячески продемонстрировать свои женские достоинства, упорно доказывала, что в последние годы совершенно не поддерживала, отношения с Головчанским. Но вот о Хачике Алексаняне она вдруг резко изменила мнение и, когда Антон намекнул на поданное в загс заявление, ничуть не смутившись, подтвердила, что да, намерена выйти за Хачика замуж, если он раздобудет квартиру в Ереване или в другом приличном городе, пусть даже в Новосибирске.

– Чем Николаевка вам не нравится?
– спросил Бирюков.
– Все-таки Крым не Сибирь.

– А мне все равно, что Крым, что Нарым, - весело сказала Огнянникова и быстро посерьезнела.
– Не ужиться мне со стариками Хачика. Могут вообще на порог не пустить.

– Вы разве знаете их?

– С какой стати? Просто я - сибирячка, могу не найти общего языка с людьми, прожившими всю жизнь на юге. Чего доброго, еще фруктами заставят на базаре торговать.

– Ну а как же с Хачиком? Прошлый раз, помнится, вы о нем и слушать не хотели. Почему отрицали какую бы то ни было связь с Алексаняном?

Огнянникова капризно выгнула тонкие брови:

– Поругалась я с ним тогда. Хотела даже в отпуск тайком уехать, чтобы он тут попереживал. Несчастье назад вернуло. Хачик после этого и принялся обхаживать пуще прежнего. Подумала, подумала и решила, что ловить уже нечего. Поклонников уйма, но как только о серьезных намерениях заговоришь, все в сторону... Лучше уж хоть что-то, чем совсем ничего.

– Когда вы, Аня, из Новосибирска вернулись в райцентр?

– В субботу днем, когда дождик полностью перестал.

– На электричке приехали?

– Да. И в Новосибирск на электричке уезжала.

– Билеты не сохранились?

– С какой стати их хранить? Не в командировку ездила, чтобы перед бухгалтерией отчитываться.
– Огнянникова чуть улыбнулась.
– Сознаться, обратно "зайцем" прикатила. Денег-то ни копейки не осталось, все отпускные пропали.

– Как же теперь живете?

– Со сберкнижки сняла.
– Лицо Огнянниковой внезапно посерьезнело. Догадываюсь, хотите меня в чем-то обвинить. Если в смерти Головчанского, то прямо скажу: пустой номер...