– Мы только зашли перед тобой, так что я не успела ничего приготовить, —вернувшись с кухни, начала оправдываться Лея и наигранно надула свои алые губки.

– А где вы так долго были? —спросил Пассенштейн, заходя с дочкой на руках в гостиную.

– Представляешь, уже возвращались домой, Рахель уже начала клевать носом, вдруг сзади кто—то кричит: «Пани Пассенштейн, пани Пассенштейн». Я не хотела оборачиваться, но она меня просто догнала, —Лея уперлась руками в бока, глядя на мужа. – И знаешь, кто это был, пани Варман со своими двумя сыночками. И не лень ей было гнаться за мной.

– А кто такая пани Варман? – отпустив дочку спросил Пассенштейн и сел за стол, стоявший по центру гостиной.

– Супруга пана Вармана, – Лея подошла к столу и стала вытаскивать продукты из бумажного кулька, – он в Совете работает секретарем, такой маленький в очках, безобидный дядечка.

– Не припоминаю, – без интереса ответил Пассенштейн, с улыбкой наблюдая как его дочь, Рахель, словно котенок, смотрит на мармелад, который мама опрометчиво выложила из кулька на стол.

– Ну не важно, – произнесла Лея, уходя на кухню, но все равно продолжив говорить уже оттуда, – мы проболтали с ней два часа, можешь себе представить. Она в основном про мужа своего говорила, – Лея вернулась в гостиную, держа в руках тарелки, вилки, ложки. Тем временем, Рахель уже уплела кусочек мармелада, а папа сделал вид, что не заметил.

– Что это такое Абрам, —возмутилась Лея, строго глядя на дочь.

– Так, о чем вы говорили с супругой пана Вармана, работающего секретарем в Совете? – спросил Пассенштейн, спасая свою дочку.

– Я не очень понимаю в вашей политике, —произнесла Лея, раскладывая посуду, – в общем пан Варман рассказал своей супруге, что вчера к Чернякову7 приехало немецкое начальство из комиссариата что —ли. И даже чуть ли не самый главный у них, как его, фамилию забыла.

– Самый главный из комиссариата? —с недоверием переспросил Пассенштейн.

– Какая— то немецкая шишка в общем, – махнула рукой Лея.

– Она рассказала, зачем они приезжали? —напрягся Пассенштейн.

– Она мне все уши прожужжала, а у меня чуть руки не отвалились держать спящую Рахель на руках, —быстро проговорила Лея с недовольным видом.

– Так что она рассказала? —в нетерпении спросил Пассенштейн.

– Этот главный… – продолжила говорить Лея, но ее перебил супруг:

– Ауэрсвальд8?

–Не помню, —Лея посмотрела на мужа и пожала плечами.

– Хайнц Ауэрсвальд, главный в комиссариате.

– Ну может быть, – сказала Лея. – Так вот, этот, комиссар, по словам пани Варман, мягким голосочком обещал, что евреев не станут трогать, и нам не стоит ни о чем беспокоиться.

– Что так и сказал, не станут трогать, – Пассенштейн встал со стула и стал напряженно ходить по комнате. – Что еще она сказала?

– Потом пани Варман спросила меня что —то про депортацию на Восток, а я ответила, что ничего не слышала. Я сказала ей, что мой муж работает в полиции, у нас есть официальные документы и все эти страшные слухи нас не касаются. Пани Варман аж подпрыгнула и напала на меня. Как можно так не интересоваться жизнью своих сородичей, закричала она, и кажется обиделась, —Лея посмотрела ни мужа, ища у него поддержки.

–А ведь она права, —кисло пошутил Пассенштейн.

– Ага, и ты туда же, – засмеялась Лея.

– Твоя пани Варман, кажется, что— то напутала, —сказал Пассенштейн. —зачем Ауэрсвальду приезжать. Какая —то женская болтовня, или ее муж, пан Варман, болтает лишнее и фантазирует, – пожал плечами Пассенштейн.

– А ты что – нибудь слышал про переселение и все эти ужасы?

–Так, обычная болтовня, —быстро произнес Пассенштейн.

– Я так и думала, что вранье.

– Представляешь, еще она сказала, —Лея на секунду задумалась. —что этот главный, как там его фамилия, пожал руку пану Варману и поинтересовался как ему живется.

– Это уж точно пани Варман наврала, —засмеялся Пассенштейн, садясь за стол. За ужином они молчали.

– Помнишь Генрика Матецкого, моего университетского однокашника? —отодвинув пустую тарелку, спросил Пассенштейн.

Для Леи стена, разделившая Варшаву, разделила не только город и народы, но весь мир. Генрик Матецкий, живший в другом мире, показался ей настолько далеким, что она не сразу вспомнила о ком идет речь. Это имя даже резануло ей слух.

– Мой друг Генрик Матецкий, ну, вспоминай, ты что, – удивленно добавил Пассенштейн, с недоумения глядя на жену.

– Помню, конечно, – не сразу ответила она.

– Я с ним разговаривал сегодня по телефону, – осторожно произнес Пассенштейн, внимательно наблюдая за Леей. – Представляешь, он живет там же, в центре.

– Ну и как он поживает?

– Да вроде ничего. Работает где – то, крутиться, правда не адвокатом конечно, —улыбнулся он.

– А как Анна, —встрепенулась Лея, —И них есть дети, она родила?

– Я тоже первым делом спросил про ребенка, —печально ответил Пассенштейн, покачав головой. – У них до сих пор нет детей.