— Вы же будете вместе, верно? — спрашивает Глеб спустя полчаса скорее у меня, чем у отца.

На мгновения я задумываюсь, а после киваю. Сколько можно ждать ответов от Давида? Он ясно дал понять, что хотел бы быть со мной, значит, я могу уверенно отвечать, тем более, что тоже хочу быть вместе с ним.

— Да, — отвечаю. — Думаю, да, Глеб. Мы не станем разводиться.

После моих слов следует минутная пауза. Лицо Глеба как-то меняется: из вежливого оно становится расстроенным и злым. Я слышу его шумное, прерывистое дыхание, а после парень просто встает и произносит:

— Спасибо, было невероятно вкусно. Всего доброго.

Он говорит это таким тоном, что у меня не остается сомнений: тот факт, что мы будем вместе, совсем ему не по душе. Маришка же улыбается и ведет себя так, будто ничего не происходит. Разве что она слегка удивлена, но не тем, что мы с Давидом будем вместе, а тем, что Глеб так себя повел.

— Глеб, вернись! — Давид встает за ним и извиняется, скрываясь за дверью.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашиваю у дочери, но Маришка лишь пожимает плечами и ковыряет торт в тарелке. — Марина!

— Что именно, мама? — интересуется она, поднимая голову и смотря на меня.

— Что с Глебом?

— Я не знаю, — она пожимает плечами. — Мы особо не общаемся, если ты заметила. Так, перекидываемся парой фраз.

— Мариш… — я протягиваю к ней руку, но дочка резко меняется в лице и отскакивает.

— Я ничего не знаю, ладно? — резко выдает она. — Не знаю и не понимаю, — она встает. — Извини, у меня танцы.

Она сбегает так же быстро, как и Глеб. Через пять минут на кухню заходит Давид. Он растерянно смотрит на меня и, присев рядом, произносит:

— Я ничего не понимаю.

— И я, — честно отвечаю, хотя мысль, что Глеб и Мариша все же влюбились друг в друга, никак не покинут меня.

Я почему-то уверена в этом, но пока что делиться этими соображениями с Давидом не буду. Не стоит ему знать об этом раньше времени, я поговорю с дочкой, все узнаю и потом мы вместе будем думать, что делать. В конце концов, когда Маришка поступит, их с Глебом можно будет отправить за границу, где они смогут быть вместе. Да и через какой-то год обо всем забудут.

Кирюша растет не по дням, а по часам. Я склоняюсь к его розовой щечке и запечатляю на ней нежный поцелуй, параллельно вдыхая запах сына. Он пахнет материнским молоком, поскольку я отказалась от вскармливания смесью, чтобы не навредить фигуре. В вопросах здоровья ребенка я готова жертвовать своим телом, лишь бы ему было комфортно.

Сейчас он мирно посапывает на руках и смешно морщит носик, а я думаю о дочке и о том, что с ней происходит в последнее время. Она не рассказывает мне почти ничего, стала скрытной и растерянной, оценки в уивере скатились. Я понимаю, что нам нужен разговор по душам, но никак не могу найти для него подходящего момента. Все жду, когда дочка будет в настроении, но этого не происходит, день за днем, она все сильнее впадает в депрессию, нервничает и раздражается от одного лишь упоминания о разговоре. Я понимаю, что так ничего не добьюсь и выжидаю.

— Кирюша уснул? — Давид подходит ко мне со спины и крепко обнимает, располагая руки на моем еще не затянувшемся животе.

Намеренно уворачиваюсь, потому что мне неприятно, когда он видит меня такой: с неидеальной фигурой и залегшими тенями под глазами. Я хочу исправить это, но пока врачи запретили стягивать живот поясом и заниматься физическими упражнениями. Моему организму нужен покой и отдых, а еще восстановление, к физическим упражнениям и прежней форме я вернусь меньшее через полгода. Это ужасно страшит меня. Что, если я разонравлюсь Давиду?

В опровержение моих слов, он тут же поднимает майку выше и проводит рукой по животу, а еще шепчет:

— Ты нравишься мне даже такой.

Я счастливо улыбаюсь, отгоняя от себя мысли о том, что из-за испортившейся фигуры отношения между нами могут измениться. Я уверена, что это не так, к тому же, как только доктор разрешит мне заниматься спортом, я верну то, что потеряла за время беременности.

— У нас есть несколько часов свободного времени, — произносит Давид, — я закончил дела. Приготовим вместе ужин? — предлагает.

На месяц Давид перевелся работать на дому, чтобы помочь мне с малышом и провести как можно больше времени с сыном. Прошло уже две недели, а я уже думаю о том, что однажды ему придется вернуться. Я не хочу, чтобы он уходил, потому что очень привыкла к его присутствию, к приготовлению ужина и обеда вместе, с совместному проведению вечеров.

Мне совсем не хочется что-то менять, вместо этого я желаю, чтобы так было всегда. Знаю, что это невозможно и скоро даже мне придется выйти на работу, но так хочется продлить это счастье хоть немного, забыться и окунуться в другого человека, который так дорог тебе.