В доме включился свет.

Это было так неожиданно и настолько контрастировало с чернильной темнотой, что я едва не ослепла от яркой вспышки. Проморгавшись, я оглянулась.

На лестнице, как и в холле, никого не было. Зато у подножия ступенек лежал труп незнакомой девушки. Я не разбиралась в мертвых телах, но подозревала, что трудно остаться живой с вырванным горлом и полуобглоданной ногой. Крови из ран натекло довольно много, мне повезло, что я не упала еще несколько раз.

О, Тьма! О чем я думаю? Повезло?

Я направилась к дверям, решив, что сначала выберусь, а потом буду рыдать, истерить и до конца осмысливать произошедшее.

За моей спиной раздался деликатный кашель.

Я взглянула в зеркало перед входной дверью, уже догадываясь, что увижу.

Отражающийся в зеркале темный человек без лица вдруг широко улыбнулся, продемонстрировав тонкие, острые как иглы зубы, перемазанные чем-то бордовым. Браслет Ника накалился, а я все-таки завизжала. Зеркало разлетелось на сотни маленьких осколков, будто целенаправленно устремившихся мне в лицо, вместо того, чтобы упасть рядом с рамой. Я едва успела прикрыть голову руками, ощущая, как в них вонзаются острые кусочки стекла. «Ник!»-отчаянно забилось у меня в голове. В спину пахнуло холодом, не уличным, а каким-то подвальным, промозглым, пробирающим до костей и парализующим. В нос ударил запах гнили и разложившегося мяса. Мне на ухо отчетливо зарычали, плечо пронзила острая боль, и я поняла, что меня, похоже, сожрут заживо. А потом мне показалось, что комната вывернулась наизнанку, меня отшвырнуло в потолок, и я потеряла сознание.

Хэрольд

Хэрольд не был склонен к импульсивным поступкам, но порой обстоятельства вынуждают поступать непривычным для себя образом. Вчера ему стало хуже — приступ застал его прямо на улице, недалеко от дешевой ресторации, поэтому лежащего на снегу мужчину принимали за пьяного и оказывать помощь никто не торопился. Только спустя почти час, за который Рольду показалось, что в этот раз проклятье пробралось до сердца и уже замедляет его биение, к нему подошли двое — коренастый седобородый мужчина и хрупкая юная девушка.

— Папа, посмотри, ему совсем плохо! — воскликнул звонкий голосок, — У него одежда дорогая, не похож он на бродягу или того, кто выпил лишнего — Девушка склонилась над Гримом, приподняла его голову, приложила к шее пальцы, прощупывая пульс, — От него совсем не пахнет вином, а сердце еле-еле бьется! Может, у него сердечная болезнь?

— Не терпится свои лекарские знания на практике применить? — пробурчал мужчина, впрочем, помогая дочери приподнять незнакомца. — И что с ним делать? Целитель на другом конце города, я его туда на себе не понесу, нужно извозчика искать, а это тоже не быстро.

— Давай заберем его к нам домой, это ведь рядом. На время, до утра, я знаю, как снять приступ, у меня все нужные травы есть! — девушка с мольбой посмотрела на отца. — А потом он вообще на своих ногах уйдет!

— Такой молодой, и уже так болен, — вздохнул мужчина — Вечно ты, Кэти, из меня веревки вьешь. Что ж, одет он ладно, выбрит чисто, может, денег в благодарность за помощь даст, нам бы они пригодились.

Дальнейшее Рольд не помнил, придя в себя лишь в лохани, наполненной восхитительно горячей водой с запахом боярышника. В горле саднило, болел нос, дышавший через раз- должно быть, время, проведенное на голой земле, не прошло для Хэрольда даром, подарив ощутимо зарождающуюся в груди и легких простуду. Чихнув, Грим поднял голову и огляделся.

Комната была, мягко говоря, бедновата, но выглядела довольно уютно. На столе стояли дешевые цветы, чайный набор в шкафу был одним из тех, что передаются по наследству семьями, для которых покупка приличной посуды является довольно значительным событием. Видавшую виды мебель прикрывали изящные вязаные салфетки- должно быть, работа той самой Кэти, что пожалела его. Грим поморщился: жалость — последнее чувство, которое он хотел бы вызывать. Однако право выбирать он давно утратил.

— Вы пришли в себя? — девушка, стоявшая в дверях, хоть и старательно отворачивалась, все равно густо покраснела. Голый мужчина в этом доме был не самым привычным зрелищем.

— Да, и я должен благодарить Вас, милая Кэти, что остался жив, — голос звучал надсадно, будто Рольд долго кричал.

— Вы слышали мое имя? — удивилась девушка.

— Да, я приходил в сознание урывками, — признал Грим — Меня зовут Кайл.

— Рада познакомиться, — девушка осмелилась поднять на него глаза, но быстро отвернулась вновь, хоть за паром и пеной ничего не было видно. Хорошенькая, свеженькая, рыжие волосы, убранные в косу, пухлые губы, прозрачные голубые глаза в пол-лица, на носу россыпь веснушек — но это не беда, даже придает изюминку. Пожалуй, при других обстоятельствах Рольд даже развлекся бы с ней.

— Я добавила в ванну боярышник, а Вам в рот налила специальные капли — Вы не подумайте, я очень хорошо знаю, что делать при приступах, когда больное сердце. Я помогаю в Центральной больнице соседнего города — здесь-то всего один лекарь, и город небольшой, вот я и уехала. А здесь я вроде как на каникулах, через неделю уеду, — скороговоркой выпалила Кэти, явно волнуясь.

— Так мне несказанно повезло застать Вас, — через силу улыбнулся Рольд. То, что сделала девчонка, облегчило его состояние, но не так сильно, как она рассчитывала. Впрочем, в сознание пришел — и на том спасибо. Хуже то, что приступа совершенно точно не должно было быть — слишком рано для повтора. Значит, проклятие стало сильнее и счет жизни Рольда пошел на дни. Нужно срочно что-то делать, он больше не может ждать, пока сработает план жены некроманта. Где, интересно, была все это время Виржини, пока он валялся и подыхал?