Со мной так не получится. Бросать свою семью и свой мир я не хочу. Это в двадцать можно махнуть рукой и рвануть неведомо куда без оглядки. Ага… а потом лет через десять задуматься, кто же там присматривает за твоими стариками. Нет, я уже сбежать никак не могла. Да и не хотела. И, наверное, потому вишенки на этом торте, в смысле свадьбы, не будет. Получила секс-марафон? Распишись и возвращайся домой.

В чём-то это было печально. Логично, но всё равно печально. Где-то в глубине душа хотела любви. Какой? Это, наверное, самый сложный вопрос.

Мы меняемся. В двадцать меня привлекали рост, голос, плечи. Сейчас тоже привлекают, но тогда они были главным. Чуть позже мне хотелось семьи. Я вышла на путь взрослого человека. Нужно было завоёвывать свои рубежи, обживаться домом, карьерой, опытом, поднимать детей. Мне нужен был соратник в этой битве. Упорный, серьёзный, основательный.

Шесть лет назад, когда бизнес встал на ноги и сыновья вышли из возраста «у мамы на руках», мне срочно понадобилось почувствовать себя женщиной рядом с мужчиной. Чтоб в его глазах пылала страсть. Яркая, взрослая, очевидная любому со стороны и истинная для меня самой. И чтоб моя собственная душа горела. Это был возраст, когда уходят желания и это пугает. Кажется, что жизнь ускользает вместе с ними.

Сейчас? Что я хочу сейчас? Какой любви? Сейчас мне всё равно, как оно будет выглядеть со стороны. Я уже перешагнула этот этап. И, наверное, меня даже отпугнёт основательность и серьёзность – переела. А рост и плечи? Хорошо, но не главное. Во что бы я сейчас могла влюбиться? В лёгкость! Смелая увлечённая натура с позитивным мышлением, без стереотипов. Да, если к такому ещё чуточку рост-плечи и ложечку страсти в глазах – не устою.

– Почему мир так меняется рядом с вами, госпожа Любовь?

Я обернулась. Рядом со мной на перила балкона облокотился Натаниэль. Запястья его до сих пор были связаны, но казалось, это нисколько не мешало эльфу. Впрочем, как и развалившийся метрах в тридцати от нас на краю крыши большой серый кот. Миродарушка? Забавно.

129. О сказках

Эльф не требовал немедленного ответа, спокойно рассматривая горы вдали. Помните, я говорила, что у мужчин семнадцать от двадцати двух частенько отличаются уверенностью, манерой держаться? Сейчас Натаниэль вполне тянул лет на двадцать семь в своей уверенности. Впрочем, на мой внимательно изучающий взгляд он всё-таки смутился. И это чертовски провоцировало. Что мне там Гольфик говорил про эльфов? Ухаживания? Комплименты, серенады… Если он будет продолжать вот так смущаться, я могу войти в раж. Тем более парень действительно красив, явно умён и обладает завидным самообладанием. Смущать его – увлекательное занятие!

– А вы бы хотели, чтоб мир оставался прежним? Да ладно, Натаниэль! Вы слишком умны, чтоб не замечать плачевности сложившейся ситуации. И слишком благородны, чтоб не искать выхода.

Да! Насчёт двадцати семи я погорячилась. С таким растерянным взглядом даже двадцать три с натяжкой будет. Неужели ему никогда не говорили комплиментов? Или я первая, кто попал в цель? В то, что он действительно ценит в себе? Да ладно!

Впрочем, парень быстро взял себя в руки. Жутко сексуально прикусил губу, задумавшись. Невероятно мило улыбнулся и, как контрольный в голову, добавил:

– Хотел извиниться за своих сородичей. Говорят, за последние сутки они дважды пытались вас убить? Просто им страшно. Эльфы – долгоживущая раса и слишком долго прожили в нынешнем укладе мира, чтоб легко согласиться его сменить. Я не оправдываю, просто объясняю природу этих нападок.

Он вновь повернулся, рассматривая горы, демонстрируя мне идеальный профиль. Ладно, признаю! Мне всегда нравились эльфы. И не мне одной. Эльфы в любом фэнтези – это такая квинтэссенция мужской красоты, не путать с ультрабрутальностью. Королевская самоуверенность, идеальность, сдержанность, недоступность.

– А вы, Натаниэль? Вас смена порядка не пугает?

Он усмехнулся. Красиво! Впрочем, я и в прошлую встречу заметила, что он красив в каждом своём жесте.

– Ну, я значительно меньше прожил на этом свете, чем король или мой дядя, который командует этими отрядами. А ещё, я, можно сказать, белая ворона в приличном семействе. Не нахожу романтики в том, чтоб расправляться с врагами, протыкая их мечом.

– А в чём находите?

Он пожал плечами:

– Вряд ли я смогу вам это объяснить. Я торговец. Обычно эльфы не увлекаются денежными делами… да и вообще, наверное, трудно сыскать народ, который смог бы найти в этом деле романтику.

Он замолчал. И я, усмехнувшись, продолжила его мысль:

– Ворваться в чужой день незваным, обезоружить напором и улыбками, убедить, найти доводы, которые попадут точно в цель. Вовремя поймать сомнения во взгляде и мягко, но упрямо дожать до полной капитуляции – денег, упавших на счёт. Битва, в которой можно ощущать себя завоевателем, не пролив ни капли крови.

Вот опять! Удивлённый и какой-то очень мальчишеский взгляд.

– В вашем мире финансы считаются романтикой?

Я рассмеялась: