Я больше не могу терпеть!

— Оустилл! — позвала я.

Тишина в ответ

— Оустилл!! — позвала снова, уже громче.

Опять — никаких звуков.

— ОУСТИЛЛ!!!

Ничего.

Нет, это не смешно! Я в отчаянии потянула за цепь, но, конечно же, действие было бессмысленным, наручники сами не расстегиваются. Вот же остроухий гад!

Откуда-то снаружи дома послышался басовитый собачий лай. Может, хоть волкодав разбудит эльфа?!

Каково же было мое удивление, когда я услышала голос остроухого гада, со смехом успокаивающего своего пса! Что он делает в роще так рано?!

Не прошло и трех минут, как распахнулась дверь в спальню, и Палач предстал передо мной во всей красе, то бишь, в одних купальных плавках, мокрый с головы до ног, на пол с него стекает вода, а в руке — рыбацкая сетка, набитая какими-то крупными серыми раковинами, напоминающими устрицы.

Следующая глава, как обычно, где-то через неделю. Думаю, в пятницу. Печальная правда о браке Оустилла, его личные призраки прошлого и трагедия с потерей жены и ребенка. Далее веселее: немного фридайвинга в ледяной морской водичке и… стоило ли угощать пленницу галлюциногенными устрицами?! Она такое выкинет, что драконий доктор опять обзовет полковника нелестным словом;-))

Призраки прошлого

Лорд Киган Оустилл

Конечно, это была совсем другая вилла. Та, которую я снимал для Дэрин, находилась с другой стороны утеса Данноттар, и несколько выше — почти на холме, а не в тисовой роще. Но, как и в прошлый раз, я арендовал виллу у Маб-Эйландов: земля вокруг утеса принадлежала им, как и несколько вилл, раскиданных вдоль побережья. До Разделения Миров в Шотландии жили преимущественно Solas. Какие отношения связывали эту семью с Домом Эльдендааль, остается только гадать… Старинный род Маб-Эйландов, как и Маб-Кенхельмы, переселились сюда с Изумрудного Острова очень давно, когда тот самый остров еще звался просто и без затей: Oilean. Прим. авт.: Остров, (ирл.) Произошло это в те незапамятные времена, когда утратившие силы Сакральные Алмазы возродились вновь. Прим. авт.: события, описанные в первой повести книги «Иней и серебро».

По крайней мере, так гласит эпос Светлых эльфов, «Oga ghrian». Прим. авт.: Молодое солнце, (ирл.) Откуда армейскому чучелу вроде меня знать подробности народного эпоса?.. А меня порой заносит в библиотеку, представьте себе. Моя ненавистная специальность, полученная по настоянию матери, — искусствоведение, — периодически дает о себе знать, как паразит, стойко прижившийся в организме. Как будто зуд под кожей — пойти и раскрыть какую-нибудь книжку позаковыристее. Или сходить в музей. И вот, выдалась у меня свободная минутка…

Внушительная часть эльфийских раритетных рукописей переводилась в голографический архив для передачи в человеческий Тринити колледж, поэтому свободная минутка с ее благими намерениями, — удовлетворить книжного паразита под кожей, — с треском провалилась. Фонды временно были недоступны даже для читателей с особым допуском, вроде меня.

Зато я познакомился с Дэрин.

— Простите, милорд, я ничем не могу вам помочь. — Тихо, но настойчиво сказала умопомрачительной красоты эльфийка-дроу, дежурный библиотекарь. — Мы сегодня закрыты.

Она была похожа на Танцующую Деву, Эйлистри — в длинном струящемся платье серого цвета, с гладкими белыми волосами, спадающими ниже поясницы. Тонкие черты лица, хрупкий стан, изящные запястья, нежный голос — все в ней было изысканным, плавным, нетронутым. Крохотная жемчужная брошка на белом воротничке платья, и никаких украшений более. Редкого цвета серебристые глаза смотрели на меня благожелательно и слегка настороженно.

И я понес какую-то редкостную чушь, что завтра может быть поздно, завтра и в любой другой день я могу быть убит и останусь без книжек, а библиотека — без читателя, и, самое главное, не увижу ее, девушку с серебристыми глазами.

— Почему «убит»? — спросила она с ужасом в голосе. — Вы военный?

Разумеется, не могу же я завалиться в гражданскую библиотеку в форме…

Я сделал жалостное лицо, пустил в ход все свое обаяние и стал завсегдатаем читального зала.

Дэрин Ильв не была леди. Она родилась за десять лет до Сопряжения, потеряла семью в ночь катаклизма, выросла в эльфийском приюте на Земле — в довольно тяжелых условиях первых лет после переселения. Для меня данные обстоятельства не имели никакого значения: никто не мог меня укорить тем, что я интересуюсь простолюдинкой. Мои родители, принадлежащие к старшему поколению Перворожденных, отказались покидать умирающую Небиру, как и многие другие, и вся моя семья состояла из старшего брата. Сидмон, естественно, поржал, когда вычислил, кому я покупаю целые корзины цветов, но этим его воспитательные замашки и ограничились.

— Валяй, делай, что хочешь! — великодушно согласился он. — Если взгрелось — женись, а оно тебе вообще надо?!

После Переворота у меня была прекрасная возможность породниться с семьей Эльдендааль; и Эрик, с которым я только что познакомился, и старый приятель Морни — оба с радостью отдали бы за меня своих сестер. Но я бы никогда не женился на бывшей жрице Паучьей Королевы! В моей семье, хвала Ваэрону, не было этой проклятой касты, а потому мать, хоть и являлась матроной, главой Дома, не имела абсолютной власти над жизнями мужа и сыновей, а после Переворота отношения между родителями практически не пострадали. Родители поменялись ролями в семейном сценарии, вот и все. По причине отсутствия жриц Ллос, Дом Оустилл никогда не был в числе первых Домов, стоящих во главе управления обществом дроу.