Катька Сеньку не полюбила. Она вообще к тому времени любить умела? Ляльке казалось, что они в целом мире вдвоём остались. Она жила в Катиной квартире, где её мама была редким гостем. Ночами спали вместе, в одной постели. О чем думала Катя — неизвестно. Ляля думала о том, что мир, в котором они живут удивительно хренов.

В нем отбирают деньги у молодых девчонок. Они работали бесплатно, жрали дошираки, Катька даже смеялась, что вкусно. В нем заставляли делать страшные вещи. Такие, что порой проще с ума сойти, чем забыть. И наказывали не жалея, отбирая самое дорогое.

Где-то в месте, которое казалось затерянном во времени и пространстве, спустя долгих десять лет Лялька в испуге села на кровати, проснувшись. Ей вдруг показалось, что она забыла нечто важное. Что-то, что непременно нужно вспомнить.

Еле слышно гудела вода в трубах. Кололись, отрастая, недавно сбритые волосы на голове. Лялька растерянно провела по ним рукой. Огляделась — горящий ночник позволял. На подушке лежал младенец. Лялька вздохнула облегчённо — все в порядке. Легла, прижала к себе ребёнка. Его пластиковое тельце приятно холодило кожу. Все хорошо.

Сенька не показывал я пару дней. Потом пришёл с тщательно заштукатуренным лицом.

— Подрался? — участливо спросила я.

— Споткнулся, — ответил он. — Упал.

Просто массовая эпидемия падений! И все, как один, падают на лицо. Но странным делом, меня это не всполошило. Я велела себе оставаться спокойной, и оставалась. Удивительно! Пусть делают, что хотят. Сенька прошёл в комнату, оглядел мой апгрейд стен. Усмехнулся.

– Давно пора было. Накормишь? Голодный — жуть. Только не своей паровой дрянью, пожалуйста.

Я вздохнула и пошла на кухню. В морозилке лежит кусок вырезки. Давно лежит, пару лет точно. С сомнением покосилась на Сеньку — не поплохеет? Хотя он в состоянии подошву от сапога сожрать. Поставила мясо размораживаться в микроволновку.

Сенька стоял у аквариума и внимательно разглядывал брачные игры моих рыбок.

— Подглядывать — неприлично.

— Это кто?

— Клементина.

Сенька хмыкнул, комментировать не стал. Новобрачные не обратили на него внимания. Ещё бы, в данный момент Рудольф пытался танцевать вокруг своей дамы. Я повернулась было, чтобы идти и кормить голодного мужчину мясом, но он поймал меня за руку.

— Я… кольцо купил. Надеюсь, впору. Ты же не передумала?

И смотрит с надеждой. Ну что я ему скажу? Улыбнулась, покачала отрицательно головой. Не передумала. Молча протянула руку. Кольцо сидит идеально. Тонкий ободок, возможно, платина, никогда не разбиралась в драгоценных металлах. Прозрачно-розовые камни.

— Милое, — сказала я и поймала его настороженный взгляд.

Проклятье! Похоже он не таких слов ждал. Но оно и правда милое…

— Мясо? — торопливо спросила я.

— Мясо, — кивнул он.

Ели мы молча, обменивались взглядами — если они скрещивались, отводили. В дверях, провожая его я замялась. Нам же жить вместе, сколько бы там мне не было отменено. Пусть у меня у самой со счастьем проблемы, но Сеньку то я осчастливить смогу. Поэтому я решительно остановила его, потянув за рукав.

— Стой.

Он остановился, выжидая. Я привстала на цыпочки. Его глаза совсем рядом. Губы… я не дала себе времени раздумывать, знаю, что редкостная трусиха. Прыгать в омут, так с разбега.

Не было у нас с Сенькой нормальных поцелуев. Таких, чтобы просто целовать друг друга и кайф от этого ловить. Всегда что-то происходит. То мы убить друг друга мечтаем, то воскресить. Поэтому половина поцелуев — с горечью слез.

Сейчас я не ревела. Но поцелуй все равно вышел до боли печальным. И нежным, да. Без обычного Сенькиного напора, лишь лёгкие, едва ощутимые прикосновения губ и языка, их тепло. Черт побери, мы словно прощались! Я отстранилась. Погладила по рукаву.

— Всё хорошо будет, — мой голос даже не дрожал.

— Обещаешь?

Я кивнула.

— Маленькая, безрассудно храбрая Дюймовочка.

Потрепал меня по щеке и ушёл. Я, столь гордившаяся своим самообладанием совсем недавно, снова не находила себе места. Вдруг, и правда прощались? Может, опять проблемы у него? Я ещё помнила, как он отлеживался с перебитыми рёбрами, когда не к месту за меня заступился. Не просто же так Димку в моей жизни нарисовали? И мерила кругами свою маленькую квартиру, порываясь бежать и спасать Сеньку, одновременно убеждая себя, что он все же большой мальчик.