— Мы думали, ты не придёшь. — Мирра запнулась и покраснела. — Так скоро.

— Да, если кто-то становится ужином Кая, спит потом по три дня. И ещё месяц отъедается, — Вилма пододвинула к Герти своё жаркое. — Ешь. Мне и бульона хватит. До следующей трапезы ждать шесть часов.

— Спасибо, — Герти не стала отказываться. Она уже согрелась и чувствовала теперь просто зверский голод.

— Испугалась? — Агна участливо смотрела на новенькую.

— Угу, — Герти усиленно жевала мясо. — Я не понимаю… Как вы можете это делать?

Мирра подавилась похлёбкой, Сиглинд хихикнула.

— Что именно? — уточнила Вилма у Герти.

— Давать себя есть! — глаза девушки расширились. — Эти раны… наверное, долго заживают?

Женщина с книгой расхохоталась.

— Вот эти? — Вилма задрала рукав и показала новенькой предплечье. — Как видишь, недолго. И тебя явно не ели.

— Ларс помешал, — Герти во все глаза уставилась на руку приятельницы, но кроме малюсеньких круглых шрамиков и пары ранок так ничего и не увидела.

Как не увидела и то, что девушки молча переглянулись.

— То есть… не понимаю, — Герти вопрошающе смотрела на Вилму.

— Господа не едят нас. Только пьют нашу кровь, — Вилма с наслаждением глотнула из кубка.

— Часто? — у Герти отчего-то меленько затряслись руки.

— По-разному. У кого-то — раз в несколько месяцев, а кто-то готов на жертвы и чаще.

— Вилма, скажи ей уже самое главное, — произнесла Агна и замерла в каком-то предвкушении.

— Не лезь. Не видишь, что она…

— Девственница?

— Агна! — Вилма со стуком поставила кубок на стол.

— Мы тут ещё и для того, чтобы они… делали всякие бесстыдства с нашими телами! — быстро проговорила Агна и торжествующе посмотрела на Вилму.

Герти поперхнулась.

Лицо Мирры стало пунцовым.

А Вилма только и смогла, что бессильно открыть и закрыть свой рот.

— Да-да, самый настоящий разврат! Потому что без брака это именно так и называется! — выплюнула Агна и скрестила руки на груди.

— Дурочка ты, Агна. — 40-летняя сухощавая женщина оторвалась от книги и своей тарелки. — Любые проявления любви естественны и прекрасны.

— Это тебе Ларс наплёл, Тереза? Сколько ты тут? Лет 20? 30? Да он уже давно овладел твоим разумом! Внушил, будто греховные мысли — и есть истина!

— 30… - Тереза прыснула и захлопнула книгу. — Я ещё не настолько старая. Всего-то 12 годочков живу здесь. Но они пролетели, как один год. Такой яркий… как праздник, — она улыбалась, явно перебирая в голове какие-то воспоминания.

— Я бы тоже не променяла эту жизнь на свою прежнюю, — произнесла Сиглинд и откинулась на спинку стула.

— Заткнись, Сиглинд. Слушать противно.

— Ты просто завидуешь, — Сиглинд поднялась и вышла из-за стола. — На тебя-то они даже не смотрят.

— А ты сама себя потеряла из-за этого Кая. То плачешь в подушку, то радуешься, как умалишённая. Надоело это всё, хуже горькой редьки. А ведь раньше с тобой можно было поговорить! — крикнула Агна вслед уходящей брюнетке.

Мирра принялась гладить подругу по плечу, и та начала успокаиваться.

— Вот так и живём, — подытожила Вилма. — Пошли что ли к старухе. Тебе нужен тюфяк. Его наверняка ещё чинить придётся.

Когда Герти с Вилмой вышли в коридор и остались наедине, Герти решилась спросить:

— Скажи, пожалуйста… заниматься развратом тут… обязательно?

— Нет. Если не захочешь и хватит сил, то сможешь противиться зову вампира. Удаётся же это Мирре и Агне… — Вилма задумалась и будто поёжилась. — А я не противлюсь. И знаешь, так легче.

Герти положила руку под грудь и нащупала спрятанный под платьем кулон, который ей подарил Ларс.

Глава 5. Запретные поцелуи

Вкус поцелуя навсегда соединился в памяти Герти с запахом опавшей листвы.

В заброшенном уголке сада, в том самом, в котором только и позволялось гулять Гертруде, у крепостной стены стояла деревянная скамейка. Чёрная от сырости, покрытая лишайниками, она могла оставить грязные следы на шёлковой юбке девушки. Чтобы этого не случилось, Ламмерт расстилал полы своего дорожного плаща, в котором ходил в сырую погоду, и сажал Герти рядом.

Они разговаривали.

Близко-близко, согревая лица дыханием друг друга. Герти любовалась его серыми глазами, бледными веснушками и складками у уголков рта. Он вдруг касался её обветренными губами — всегда неожиданно, хотя она хотела этого каждую секунду…