В тот момент я находился в состоянии шока, разочарованный и подавленный. Всё, что я смог выдавить из себя, это жалкое заикающееся:

– Но… з-з-з-зачем?

– О, кстати, про зачем! Могу рассказать, всё равно ты это забудешь через десять минут, став идиотом. Зато часть тебя послужит моим хозяевам. – Александра дала знак исоргам, подошедшим к Михаилу. Те аккуратно сделали надрез в лобной доле и принялись что-то извлекать из мозга моего знакомого. – Видишь ли, в мире есть истинные правители. И они нашли способ оставаться вечно молодыми. Всё, что им нужно для этого – становящаяся особенно активной в возрасте двадцати пяти лет не так давно открытая железа в мозгу. Её вживление продлевает жизнь и не даёт стареть. Посему всех людей – и тех, кто сам по себе не сходил с ума от псевдопродуктов и неверного образа жизни, и ставших идиотами тоже, приговорили к гипнотической лоботомии и, заметь, добровольному пожертвованию после неё этой самой железы. Всё это готовилось годами: сначала создавались исорги, заменяющие людей на непрестижных работах учителей, врачей и так далее. Затем молодёжи предложили работать всего по три часа в сутки, заодно предоставили бесплатный интернет. И в результате слаженной работы боевых исоргов за несколько дней по всему миру всех взрослых превратили в идиотов, а молодёжь – в вечных доноров. Ну а сейчас – готовься стать похожим на своего отца. Ещё десять минут потерпите, больной. Послушайте, что ждёт человечество в будущем. Сейчас вся молодёжь трудится только ради своих родителей. Но уже готовы новые модели исоргов, способные заменить людей на заводах, подобных этому. Человеческий труд полностью обесценится, а всех взрослых старше двадцати пяти лет предадут эвтаназии. Молодёжь будет беспрестанно сидеть в Интернете и единственное, что ещё от неё будет требоваться – это давать потомство. Кстати, о последнем. Ты как, ещё не решился на смелый эксперимент со мной?!

Я скривился и решительно произнёс:

– Нет! Ты ещё смеешь у меня об этом спрашивать? Вы всего-навсего послушные куклы, вами управляют, как хотят, и вы при этом мечтаете стать людьми? Исорг, желающий родить ребёнка? Зачем – чтобы он стал сумасшедшим или тупой марионеткой, выполняющей приказы? Нет и ещё раз нет!

– Что ж, твоё право. Хотя за оставшиеся минуты ты бы вполне управился.

«Что это? Сарказм в голосе исорга? Так проявляется её человеческое начало?» – подумалось мне. Я сплюнул и постарался отодвинуться от Александры подальше, насколько возможно. Но она кивнула державшим меня исоргам, и те неожиданно начали срывать с меня одежду.

– Эй! Что вы делаете! – возмутился я, но Александра принялась помогать товарищам. Видимо, она решила перейти от слов к действиям.

Когда меня полностью раздели, Александру отвлекли от задуманного – неожиданно прибор заискрил. Свет в подвале замерцал и резко погас. В комнате стало темно. Александра выдернула провод прибора из розетки, а исорги бросились устранять возгорание. Но искры по-прежнему освещали дальний угол комнаты. Воспользовавшись моментом, – ведь мне опрометчиво развязали руки, рассчитывая, что я обниму ими АЛ-31, тьфу! – я как можно незаметнее встал и вышел в соседнее помещение, а там уже пришлось наощупь двигаться вдоль стены и искать лестницу. Сзади послышался шум – Александра и исорги перестали заниматься прибором и погнались за мной. Наконец я обнаружил лестницу и рванул со всех ног наверх.

В здании завода тоже творилось нечто невообразимое: лампочки перегорели, а от взорвавшихся приборов в помещении начался пожар. Внутри метались люди с вёдрами, и в этой суматохе никто не обратил внимания на меня, пробиравшегося сквозь всё помещение к выходу. Но я знал, что сзади сейчас следом за мной бегут исорги.

Выскочив голышом на улицу, я даже не обратил внимания на снег, ожёгший стопы, и морозный ветер, ударивший по телу. Бежать, бежать как можно быстрее!

А вокруг происходило то, чего я не мог представить и в страшном сне. На меня, бегущего нагим по снегу, никто не обращал внимания, потому что практически каждый дом в городе, будь он многоквартирный или частный, в эти минуты был охвачен пламенем. Лишь несколько домов уцелели – видимо, в тот момент там никто не пользовался электричеством. Люди, отчаявшиеся погасить огонь или спасти умалишённых взрослых, тоже выскакивали на улицу кто в чём был и бежали, бежали прочь от чадящего города.

Я заскочил в дом на несколько минут, спасая из пожара свои записи – почему-то они показались мне очень важными. Родителям я уже не мог помочь: с горечью увидев, что отца и мать уже охватило жадное пламя, я отвернулся и поспешил выбежать из дома. А затем, воспользовавшись всеобщей суматохой, я несколько раз сменил направление и вскоре убедился, что погоня отстала. И тогда я со всей возможной скоростью побежал к лесу, стараясь держать направление туда, куда меня пытался привести ворон.

Но если по городу зимой ещё можно более-менее сносно бегать голышом, то вот по лесу… удовольствие не из приятных. На моём пути постоянно попадались густые кустарники, и их тонкие ветви больно хлестали по телу. Через пять минут такого бега грудь и живот покрылись кровоподтёками, стопы были больно иссечены – я бежал, почти не глядя под ноги, и натыкался горящими от холода ступнями на мелкие сучки, скрывающиеся под сугробами. Пришлось поневоле перейти на шаг. Становилось всё холоднее, немилосердный ветер дул в лицо, а босые ноги, казалось, касались не снега, а горящих углей. Тело единственным доступным способом сопротивлялось холоду: его температура возрастала. Но долго я так выдержать не мог. Идти становилось всё больнее, я стиснул зубы и терпел. Через минуту такой ходьбы по спине поползли холодные мурашки, но я упрямо шёл, даже не зная толком, куда именно.

Выдержал я примерно ещё минут пятнадцать. А потом я споткнулся о выступающий корень дерева и обессиленно упал. Последнее, что я видел, закрывая глаза – свои иссечённые и кровоточащие ноги. Но я всё равно добился своего. Смог сбежать из ужасного мира и не стал идиотом…

Тревога набрасывала покрывало тьмы на душу Милена. Он безостановочно бродил по широкой горнице. В углу тихо потрескивал камин; Ярослава с беспокойством поглядывала на сына, пытаясь определить, что же именно терзает его душу. Наконец женщина поняла, в чём дело, и с заботой произнесла:

– Милен, ты переживаешь из-за того человека, что так и не дошёл до нас?

– Конечно, я беспокоюсь. Ведь на вид ему уже почти двадцать пять лет, но он разумнее остальных. Так неужели и он обречён на безумие?

– Увы, видимо, да. Ты прекрасно знаешь, что мы с тобой единственные сохранившие чистый ум, и вокруг только города и исорги, разрушающие разум, убивающие душу…

– Нет, я не могу так просто смириться с этим! Неужели мы ничего не можем сделать?

– Сынок, ты прекрасно знаешь: сколько ни пытались – ничего не получалось. Теперь этого мужчину контролирует исорг, и мы не можем с ним сражаться. Энергия нашего сада мирная, она не предназначена для боёв, даже во имя справедливости.

– Точно! Мама, точно! – Милен застыл на месте, озарённый мыслью. – Энергия сада мирная, но! Разве ей не захочется освободить солнечную энергию, пленённой птицей томящуюся в панелях, что установлены на домах? О боги, как же я раньше не подумал об этом! Ведь мы можем отключить электричество во всём городе, и тогда многие люди получат шанс сбежать!

– Милен, погоди, мы не знаем, к каким последствиями приведёт высвобождение энергии из солнечных панелей…

– Но надо хотя бы попытаться! Не можем же мы всю жизнь просидеть тут, бездействуя!