— Да что вы, Генри, — наигранно вздохнул преподаватель, — как же я кафедру оставлю и оболтусов своих? Они ведь без меня никуда…

— Понимаю. Но все же поберегитесь, доктор Куро.

— Эх, покой нам только снится… — вздохнул учитель и прошел через турникет.

Я смотрела на спектакль двух мужчин и не могла поверить, что действие его происходит в стенах элитного учебного заведения, которое воспитывает будущих хранителей правопорядка. Один мужчина изображает из себя больного, хотя у него банальное похмелье. А второй старается выдать себя за доверчивого простака.

— Стойте! — крикнула я.

От моего громкого голоса, отразившегося от каменных стен академии, преподаватель покачнулся и негромко выругался.

— Не кричите! — шикнул на меня охранник. — Идут занятия…

— Мне нужно поговорить с доктором Куро! — настаивала я.

— Кто вы? — нахмурился преподаватель.

Я поняла, что мужчина меня не узнает. И не мудрено…

— Я… Меня зовут Эвелина Неро. Вчера вы… просили меня зайти к вам, — немного приврала я.

— Кто? Я?! Я не мог просить вас… зайти, — неуверенно опроверг мою маленькую ложь преподаватель. Но в его глазах я заметила испуг.

— Хм… девушка, я прошу вас покинуть здание академии. Иначе мне придется применить силу, — вмешался охранник.

Но выполнять просьбу, даже подкрепленную угрозой, я не собиралась. Так как здесь и сейчас решалась моя дальнейшая судьба.

— У меня есть доказательство, — негромко заметила я, не сводя строго взгляда с доктора Куро.

Мужчина сильнее напрягся, но приближаться ко мне не спешил. Тогда мне пришлось протянуть письмо преподавателю.

В этот момент охранник хотел подойти и выхватить из моих рук бумагу, но доктор Куро успел его остановить.

— Не нужно! — воскликнул он так, будто у меня в руках не письмо, а взрывчатка. — Я сам посмотрю!

Охранник смутился, и остался на своем месте. А вот мой благодетель медленно подошел.

Я развернула письмо и предъявила его мужчине, но забрать из моих рук не позволила. Мало ли… Не доверяю я этому пьянице.

— Хм… девушка, я не знаю, кто вы и что вам нужно, но данная бумага — не более, чем липовая писулька, — отмахнулся от меня доктор Куро. Хотя я заметила искру воспоминаний в его глазах.

— Не говорите чепухи! Вы вчера своей рукой написали это обещание и отдали его…

— Не нужно! — снова воскликнул преподаватель, теперь останавливая меня.

— Что? Но ведь вы сами…

— Тихо! Не здесь… — прошипел доктор Куро.

— Ладно, — сдалась я.

— Через час подходите…

— Нет! — покачала головой я. — Мы не можем отложить наш разговор. Вы скроетесь, а ваш цербер меня на порог не пустит.

Мужчина был недоволен, и, судя по всему, не собирался сдаваться.

— Ладно, если вы мне не верите, то я могу попросить Ваську-Кота и…

— Замолчите! — прорычал доктор Куро. — Хорошо, я уделю вам несколько минут!

— Отлично, — обрадовалась я.

— Пройдем в мой кабинет, — продолжил рычать мужчина.

— Попросите вашего сторожа пропустить меня, — лучезарно улыбнулась я.

— Я не сторож, — злобно заметил охранник.

— Простите, — формально извинилась я.

Проходя через турникет, я готова была визжать от радости. Ведь это первая маленькая победа на моем пути.

Доктор шел быстро, не оглядываясь. А я едва поспевала за ним, и старалась не упасть.

Мы поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору с множеством окон и дверей, завернули за угол и оказались в небольшом закутке. Я, признаться честно, подумала, что доктор Куро решил меня облапошить и завести к черному ходу. Ну, или к туалету (вспомнила я расположение комнат в колледже). Но оказалось, что мои догадки неверны. Из двух одинаковых безликих серо-зеленых дверей, преподаватель выбрал одну, отпер ее ключом (сильно напоминающим отмычку) и кивком головы пригласил меня войти.

Кабинет был маленький, неуютный и захламленный. Книги лежали на всех более или менее ровных поверхностях. Поверх книг валялись бумаги (изредка скомканные). Но самым противным был запах. Я такого даже в лабораториях некромантов не припомню.

Мужчина прошел вперед, как ледокол, разбивающий глыбы мусора. Разбросал часть бумаг, откопал потертое кожаное кресло и уселся в него.

Я осмотрелась, стараясь скрыть брезгливость. Черт! Я даже в «Поросячьем визге» такого бардака не припомню.