— Нет, — мне очень захотелось ее ударить: аж ладони зазудели, будто у чесоточной! — Почему от тебя так дурно пахнет!

— Могла бы и не кричать, — недовольно прогундосила Роттильда.

— Спокойно, Лира! Угомонись! — Бруна ненавязчиво взяла меня под руку и повела к скамейке. Роттильда ринулась было за нами, но, видимо, сообразив, что ее присутствие мне в тягость, отстала.

— Как быть спокойной? — пробурчала я, когда мы сели. — Они знают абсолютно все! Даже, наверное, маглюм выпускали, когда родители лежали в постели, и Богиня посылала наши души на Эглеран.

— Они того и хотят, — рука Бруны коснулась моего плеча. — Развести тебя на эмоции всем на потеху. Это же представление. Для придворных и для тех, кто смотрит нас на экранах. Может быть, даже они проверяют нас на прочность.

— Как бы там ни было, я испытание не прошла, — заявила я, вытирая слезы.

— Почему ты так уверена?

— Ну, — я пожала плечом. — Не думаю, что им нравится, когда не отвечают на вопросы.

— Это дерзко с твоей стороны, — с укором заметила Бруна.

— А когда я вела себя иначе? — отозвалась я тихо. — Да у меня и другого выхода нет. Я не хочу быть здесь. Мне не нравится принц. Более того: он мне отвратителен.

Память тут же воскресила пронзительный и серьезный взгляд принца Рэнимора, от которого подкашивались ноги и забывалось собственное имя. Кого я хочу обмануть?

— Если честно, — Бруна тепло улыбнулась и снова положила руку мне на плечо, — я еще ни разу не встречала девушку, которая не была бы без ума от Его Величества.

— Могу автограф дать, — я сморщилась.

— Наверное, я просто слепа от своих чувств, — призналась Бруна.

— Неужели принц тебе нравится?! — удивилась я и всплеснула руками. Даже заулыбалась от изумления. Впрочем, остаться рядом с Бруной озлобленной и ядовитой было невозможно.

— Конечно, — ее глаза засверкали, как два бриллианта. — И мне, и моим сестрам. Каждая из нас хотела стигму получить, но повезло только мне: самой некрасивой. Я с ужасом думаю о том, как буду возвращаться домой. Хоть родители и дали нам хорошее воспитание, которое и полагается иметь девочкам в жреческих семьях, зависть не чужда им.

— Может быть, тебе не придется возвращаться?

— Лира, — Бруна снова улыбнулась, но ее глаза были печальны. — Давай смотреть на вещи объективно. Посмотри, сколько вокруг красавиц. Кто я на их фоне?

— Ты очень красивая, Бруна, — произнесла я честно. — Никогда не смотри на других, просто будь собой. Я уже знаю, за кого буду болеть на этом отборе, когда окажусь у экрана.

Скрип дверей оборвал наш разговор. Из освещенного зала, как молния, вылетела Микаэлла. От былой восторженности не осталось и следа: девушка будто не видела ничего вокруг. Пронеслась сквозь толпу, растолкав участниц, и едва не вылетела в коридор. Хельга вовремя ее поймала:

— Уходить до окончания аудиенции запрещено.

— Ах, — опомнилась Микаэлла и виновато потупилась. Она походила на увядший цветок: даже складки на ее платье обвисли. — Да, конечно. Я забыла. Простите меня.

— Ибреса Брунгильда Чоп, — раздался над головой голос шута. Он склонялся над нами, словно людоед над жертвой, и ухмылялся.

— Ну, — Бруна вскинула голову, — я пошла.

— Удачи тебе, — выдохнула я в ответ.

Бруна вернулась через пять минут: удивленная и задумчивая. Шут, карикатурно раскланявшись, передал ее лично мне; а сам забрал Роттильду, с особым смаком подчеркнув, что она — гранна. Руки Алексис ей, как и мне, не подал, но сразу пропустил вперед. Ступая за нею следом, он обмахивался ладонью, как на жаре. И лишь когда дверь за ними закрылась, погрузив холл в зловещий полумрак, я поняла, что Алексис тоже учуял неприятный запах.

— Не нравится мне Ротта, — Бруна покачала головой. — По головам пойдет, ни с кем не считаясь.

— Лусьена противнее, — заметила я.

— Лусьена — неплохая девушка, — возразила Бруна, по-прежнему глядя в одну точку.

— Только задирается. Это от неуверенности в себе. Мама говорит, что на таких не нужно обижаться. А вот Ротта в себе уверена.

Между нами натянулась неловкая тишина. Прозрачная, как хрусталь, и непрочная, будто паутина. Тишина, что знаменовала зарождение чего-то крепкого и надежного. И я очень боялась задеть ее и разрушить это еще не появившееся чудо.

— Их Высочества ничем тебя не огорчили? — проговорила я, тщательно подбирая слова, и рискнула повернуться к Бруне.

— Нет, — она лишь пожала плечом. — Спросили про некоторые события, и все. Да, наше досье они изучили славно.

— Мне почудилось, что тебя что-то сильно удивило.

— Да, — Бруна кивнула и, наконец, улыбнулась, — одна вещь показалась мне очень странной.

Я вздрогнула, и густой полумрак вокруг закачался. Биение моего сердца неожиданно стало громким и частым: настолько, что, казалось, остальные могут его услышать! Вспомнилось встревоженное лицо Эландрис после аудиенции. Интересно, Бруну тоже кто-то разочаровал?