Когда Петр проснулся, Данила уже «разобрался» с мытьем полов, а котле, то есть орудии убийства, доваривался кусок ляжки петродактиля. В комнате чисто, пахнет влагой, в зарешеченное окно веет прохладный ветерок. Запах вареного мяса приятно раздражает обоняние, нечищенная пасть Петра наполняется голодной слюной.

— Когда ты успел? — хриплым ото сна голосом спрашивает Петр.

— Стараюсь, — скромно хвалит себя Данила. — Короткий сон восстановил силы, кушать хочется… и вообще!

Петр кривит лицо, что означает одобрение пополам с недоумением, буркнул «ну-ну» и, шаркая босыми ногами бредет в сортир. Данила провожает преданным взглядом, по-солдатски вытянув руки по швам. Едва дверь захлопывается, еще раз проверяет комнату — не осталось ли где следов ящериной крови? Вроде нет, но если проверить в ультрафиолетовом диапазоне, то пятна будут видны.

— Это плохо, — бубнит под нос Данила. — Очень плохо. Но представители высшей касты неподотчетны никому, бродят где хотят и вряд ли этого урода кинутся искать в ближайшее время. И именно здесь!

В том, что это ошибочное рассуждение, Данила убедился уже к вечеру. Когда багровый диск солнца коснулся линии черных туч, явно собравшихся рухнуть на землю ливнем посреди ночи, послышался нарастающий звук реактивных турбин и прямо по середине крепостного двора приземляется летательный аппарат, похожий на земной квадрокоптер, только вместо винтовых двигателей реактивные турбины. Поднимаются клубы пыли, вой турбин резко стихает, откидывается аппарель…

— Куда таращишься!? — шипит Петр, оттаскивая Данилу от окна.

— А что? Смотреть нельзя?

— Можно, если жить надоело! Тебя убьют сразу, как только увидят, что ты наблюдаешь.

— Да что такого-то? — удивился Данила.

— Не знаю, — ответил Петр. — Только представители высших каст очень не любят, когда люди на них смотрят.

— Так я же не лезу в окно! Чуть-чуть выглянул.

— Ну, как хочешь, — махнул рукой Петр. — Я предупредил.

Он сразу отступает от окна и уходит в самый дальний угол. Данила пожимает плечами, хмыкает — подумаешь, каким-то ящерицам не нравится, когда на них смотрят! Однако рисковать не стал, высунулся самую малость. Тем временем пыль, поднятая реактивными струями, осела, турбины успокоились и недовольно бухтят в холостом режиме. По откинутой аппарели спускаются рептилоиды, внешний вид которых заставляет вспомнить картинки из комиксов про инопланетян. Забыв об осторожности, Данила вытягивает шею и глядит во все глаза. Рослые, покрытые стальной броней, в шлемах с поднятыми забралами, солдаты неспешно покидают десантное отделение и строятся в две шеренги у аппарели. Метал доспехов тускло блестит при сумеречном свете, угловатые шлемы с толстыми налобниками лишены каких бы то ни было украшений, торчат рога антенн и уродливые стойки для крепления приборов наблюдения. «Оружие! — бормочет под нос Данила. — Какое у них оружие?»

Бластеров на поясе и световых мечей за плечами не было. Как и переносных ракетных комплексов, носимых на спине или лучеметов на запястье. Были автоматические винтовки, очень похожие по виду на земные. Удалось разглядеть стволы, покрытые решетчатыми кожухами для отвода тепла, пистолетные рукоятки со спусковым крючком, складные приклады и прямоугольные магазины для патронов. Только вот ремней для переноски Данила не заметил, винтовки крепились каким-то хитрым способом прямо на броню спереди. «А что, удобно! — отметил про себя Данила. — Одной рукой снял с крепления, откинул приклад и стреляй. «Пушки» наверняка напичканы электроникой, есть беспроводная связь с бронекостюмом. Как в нашем «Ратнике». Креативненько и со вкусом»!

По беззвучной команде строй выравнивается, солдаты замирают, превращаясь в каменные статуи и даже пыль, поднятая турбинами замедляет и так неспешный полет. Из темного нутра квадрокоптера неторопливо, как и положено начальству, выдвигается рептилоид, закутанный с ног до головы в мантию, точь в точь такую, какая была у ночного гостя. Данила от волнения даже присел. «Братан приехал! — подумал он. — Родственника искать. Как же они узнали-то? Значит, телепат перед смертью успел сообщить. Или проще — медицинский чип в заднице подал сигнал sos, когда я его мордой в костер сунул. Хреново! В следующий раз надо отрывать голову и совать в огонь задницу».

Рептилоид выпрямляет слегка согнутую спину, руки величаво сдвигают капюшон, дабы царственный взор коснулся грешной земли. Солдаты тотчас опускают головы, взгляды устремлены вниз. Ну да, смотреть-то на представителя высшей касты простым солдатешкам не положено. И неважно, что они жизнью рискуют и проливают кровь за таких вот «господ» или «избранников» народных, защищают страну и народ, родных и близких — все равно дрянь, пробравшаяся наверх, считает их мусором, пресловутым «пушечным мясом», которое должно и обязано умирать за него, такого умного, мудрого и необходимого для народа (нации, страны, племени или районного совета народных депутатов — нужное подчеркнуть). В прошлой, земной жизни Данила инстинктивно недолюбливал депутатов и особенно чинуш. Всегда важные, высокомерные, даже не считающие нужным скрывать пренебрежение к людям — ну, разве что слегка! — они вызывали отвращение и страх, как ядовитые насекомые. Вроде и прихлопнуть можно старым тапком, но вдруг промахнешься, а оно прыгнет и укусит!

Знакомое чувство отвращения поднялось из глубины души, заполнило целиком, исказило черты лица и заставило стиснуть зубы. Рептилоид вдруг дергается, словно его бешеная муха куснула (ну, могут же быть бешеные мухи на другой планете?), капюшон падает на спину, по ящериному угловатая башка поворачивается. Взгляды человека и ящера встречаются. Что-то происходит внутри Данилы, он перестает слышать посторонние звуки, в ушах появляется тонкий комариный писк, ломит виски. Расстояние от окна до рептилоида метров тридцать, сумерки сгустились почти до ночной темноты, но Данила удивительным образом видит глаза твари. Круглые, наполовину прикрытые полупрозрачными веками, с пульсирующими вертикальными зрачками. Они то сужаются до едва заметной полоски, то расширяются, заполняя глазное яблоко. Данилу охватывает злоба, пальцы сжимаются в кулаки, из груди с нарастающей силой рвется наружу звериный рык. Безумное желание бросится на врага заставляет сжать стальные прутья решетки на окне и рвануть на себя.

Конечно, железо не поддалось. Так, скрипнуло слегка — что-то вроде: не дури, парень, с голыми рукам на взвод солдат негоже переть. Сухожилия отозвались отрезвляющей болью, ярость схлынула, голова посветлела. Рептилоид пошатнулся и даже оперся рукой на плечо ближайшего солдата. Тот, видимо, не понял, чего от него хочет господин и на всякий случай брякнулся на колени — может, орденом на золотом шнурке наградит или в звании повысит? Типа в рыцари! Но рептилоид раздраженно тряхнул угловатой башкой, гримаса изогнула узкие губы. Он опять поднимает глаза, но теперь это взгляд затравленного зверька! Испуганного, растерянного, потерявшего веру в свои силы и возможности. Изумрудно-зеленая кожа тускнеет, появляются серые пятна, на шее вздуваются жилы. Строй солдат оживает. Шеренги синхронно, как на строевом плацу, поворачиваются лицом к башне, солдаты сгибают руки в локтях и в ногу, будто роботы, бегут по направлении ко входу.