Данила размыкает веки, свет солнечного дня врывается внутрь радостным потоком, потолок светится снежной белизной. Лицо расплывается счастливой улыбкой, глаза искрятся восторгом — хоть в больнице, да на Земле! — сердце ломится прочь из груди. Ну надо же, как мало иной раз нужно для счастья — всего-то ухнуть в вонючий колодец, разбить голову и очнуться в больничной палате! А вы карьера, деньги … что вы вообще понимаете в жизни?

Опять раздалось противное кряканье, к которому прибавился наглый стук по стеклу. Данила со стоном и кряхтением потягивается, зевает во всю пасть, широко распахивает счастливые глаза … и застывает в таком виде. Он лежит на грубо сколоченной койке, под задницей холщовый матрас, на пузе топорщится покрывало, испещренное подозрительными коричневыми пятнами. Стены выложены булыжниками, щели небрежно замазаны глиной, низкий потолок сияет дырой, сквозь которую вливается солнечный свет. Справа грубо сделанная дверь на кованых — кованых, блин! — петлях. А слева небольшое окошко, за мутным стеклом видна уродливая башка мелкого птеродактиля, который пялится на Данилу и щелкает зубастым клювом, время от времени тычась узким лобиком в стекло.

— Аху…ть! — потрясенно произносит Данила. — Нет, я в коме! Я в коме, из которой меня никак не выведут! Я коматозник!!! — визгливо орет он.

Падает ниц и лежит, ничего не соображая. Ураган мыслей носится, будто смерч, смешивая, но не взбалтывая мозги и сотрясая нервную систему. Потом погода в голове меняется и остается только одна вялая, полудохлая мыслишка — он по-прежнему на проклятой планете разумных ящеров. Разбившийся квадрокоптер нашли спасатели по радиосигналу аварийного маяка. Пилота повысили в звании и наградили какой нибудь «звездой отважного». Ну, а его, жалкого человечишку, подлечат, подкормят и пустят на паштет. Данила бредет к окну, намереваясь прогнать надоедливую тварь. Замечает, что абсолютно гол и бос. Плевать! Каменный пол холодит ступни, по телу бегут мурашки, мочевой пузырь настойчиво просит избавления от излишка влаги. Данила прижимается лбом к стеклу, веки опускаются сами собой. Так и стоит неподвижный, голый и донельзя расстроенный. Птеродактиль радостно каркает и долбит по стеклу, как сумасшедший дятел. Стук отзывается в голове противной болью, Данила с ругательством отступает на шаг, с ненавистью глядя на кожаную дуру. Внимание привлекает пейзаж. За мельтешащей башкой птеродактиля видна папоротниковая чаща, хвощи в три обхвата, словно корабельные сосны, тянутся к небу, а прямо возле дома расположилась многодетная семья грибов, коричневых и красных, похожих на любопытных человечков в больших шляпах. «Рай грибника, — подумал Данила. — Вот бы зажарить их вместе с птеродактилем. Задолбал уже стуком!»

Тихо скрипнула дверь, послышалось негромкое покашливание.

— Вежливый ящер? — скривился Данила. — Что-то новенькое!

Неохотно оборачивается, взгляд полон иронии и злости, на лице гримаса отвращения.

— Какого черта!? — невольно вырвалось у него.

На пороге стоит человек … нет, существо, очень похожее очертаниями на человека, то есть голова, две руки, две ноги, нормальное туловище. Но телосложение какое-то чудное. Локтевые сгибы, голени, шея и кисти рук сильно заужены. Лица не видно, на голове так называемый «глухой» шлем, то есть с опущенным забралом. Как у мотоциклиста! Фигура вроде мужская, но чересчур узкая талия. Нормальный рос под метр восемьдесят, «руки-крюки» и весь, буквально с головы до ног, укрыт пластинами какой-то странной неметаллической брони.

— Ты кто? — ошеломленно спрашивает Данила.

Незнакомец наклоняет голову вправо влево, будто прислушиваясь к незнакомым словам. А может, шею разминает? Щас как кинется!

— Вам не следует ни о чем беспокоиться, — преувеличенно четко и фонетически правильно выговаривает неизвестный. — Вы в безопасности.

— Ты как-то говоришь не по-людски, — скривился Данила. — Робот, что ли?

— Нет, я не робот. Наши переводчики еще не полностью синхронизированы, поэтому перевод получается немного машинным.

— Ах, переводчики! Ну да, как я забыл. Так кто ты?

— Вас не смущает, что вы голый? — вежливо интересуется незнакомец.

— Меня уже давно ничего не смущает и не удивляет, — вздыхает Данила. — Голый и голый. Только вот прохладно здесь. С вашего позволения, — говорит Данила и тянет руку к покрывалу.

— Минутку! — говорит незнакомец и скрывается за дверью. Через секунду возвращается с ворохом в руках.

— Вот ваша одежда, возьмите.

И отдает Даниле сверток, в котором находится замшевые штаны, рубаха и обувь. Быстро одевшись, Данила благодарит вежливым кивком.

— Что дальше?

— Идите за мной. Вам многое надобно узнать.

Данила Уголков сидит на плоском камне. Размышляет о превратностях судьбы, переваривает новости и любуется пейзажем. Склон холма уходит вниз, обрываясь руслом потока. Вода переливается через край небольшого озера, образованного сразу несколькими ключами. Озеро расположено левее, в ложбине между холмом, в глубине которого устроена база и другим холмом, чуть ниже. Оба холма и озеро между ними накрыто гигантским сетчатым куполом, поддерживаемым целой системой телескопических подпорок, которые в автоматическом режиме регулируют давление на сетку купола в зависимости от силы ветра или дождя. Управляет всем этим хозяйством центральный компьютер, он же наблюдатель за сушей и воздухом на предмет безопасности, так как все это поселение или база есть ни что иное, как схрон. Большой, технически совершенный схрон инопланетных диверсантов. Существо, которое с ним разговаривало, разумное насекомое. Инсект, если по науке. Они, инсекты, находятся в состоянии вялотекущей войны с рептилоидами. Первопричина конфликта скрыта временем, обросла мифами и домыслами, так что докопаться до истины не представляется возможным. Да это никому и не нужно, потому что война, как известно, является наиболее выгодным бизнесом независимо от галактики, планетарной системы и вида разумных существ. Цивилизация инсектов господствует на одной планете, цивилизация рептилоидов на другой. Обе расположены в одной солнечной системе, планеты вращаются по одной орбите, только с разных сторон. То есть когда у рептилоидов день, у инсектов ночь. Когда у рептилоидов зима, у инсектов лето и так далее. Начало конфликта положила эпоха освоения ближнего космоса. Обе цивилизации научились строить ракеты примерно в одно и тоже время. Астрономы довольно быстро установили, что жизнь в этой планетарной системе может быть только у соседей.

Естественно, что первые космические аппараты были направлены туда. А чего делать на куске камня, присыпанного песком вроде Марса? Или Венеры, где катастрофический уровень давления. Что творится на поверхности Юпитера, вовсе не поддается воображению. Известное правило, гласящее, что подальше положишь, поближе возьмешь, в космосе не действует. Вот и решили взять то, что рядом, то есть отправить экипажи исследовать (ограбить) ближайшую планету. Примерно так люди на Земле «открывали» и «исследовали» неизвестные острова и континенты. Произошел целый ряд конфликтов и катастроф, в которых межпланетные корабли падали на головы аборигенов, из чего были сделаны выводы — инсекты враги рептилоидов, а рептилоиды, в свою очередь, враги инсектам. Началась война — изнурительная, долгая и бестолковая.

В конце концов, после череды взаимных бессмысленных побед и поражений, враждующие стороны поняли, что межпланетная война занятие уж слишком затратное. Обнаружить и уничтожить межпланетный крейсер, то есть огромный кусок железа, который приближается к планете, извергая потоки тепловой энергии, несложно при должном уровне технического развития. Взаимно уничтожив несколько десятков безумно дорогих десантных кораблей с техникой, оружием и прошедших дорогостоящее обучение солдатами, обе цивилизации решили, что достаточно. Пропаганда с обеих сторон протрубила о великой победе над презренным врагом. Начались регулярные чествования героев за счет бюджета, назначили памятные даты, построили мемориалы павших воинов, обожествили «славных руководителей» и «выдающихся военных деятелей». Историкам приказали сочинить историю, писателям написать правильные книги, кинорежиссерам снять правильное кино. Ну, и в целом по «культурке»: «незабудем-непростим», «подвиг бессмертен» и «наш бронепоезд на запасном пути». Прямые военные столкновения прекратились, враждующие стороны перешли к тактике мелких пакостей, то есть диверсионной, подрывной и прочей разведывательной деятельности. А также взаимовыгодной торговле редкоземельными ископаемыми.