После того как женский голос в трубке приказал ждать, сбегала обратно в квартиру. Проверить, на всякий случай. Закралась спасительная мысль, что чем черт не шутит, могло и привидеться. В тетушкином доме все возможно, а съехавшая крыша таинственно маячит на горизонте и кажется уже не самым плохим вариантом.

Взгляд как привязанный возвращался к кровавой надписи, буквы подсыхали, капли перестали орошать ковер. Аня замерла перед окном и прислушалась к тишине. Еще несколько раз позвала Васю, но без толку. Голос прерывался, звучал жалко. После четвертого "Вася-вася!" защипало в носу и на глаза навернулись слезы. Аня сцепила зубы и, подавив истерику, ушла на улицу и села на крыльцо.

Через двадцать невыносимо долгих минут в конце улицы показались синие полицейские мигалки. Мужчины в форме без лишних слов, деловито прошли в магазин. Аня отвлеченно наблюдала с улицы, как полицейские прохаживаются по залу, поднимаются по узкой лестнице на жилой этаж. Желания зайти внутрь и последовать за мужчинами не возникло. Мысль, что ей предстоит провести в тетушкином доме целую ночь, одной, наводила ужас. Неконтролируемый животный страх.

В голову закралась мысль плюнуть на лавку и тетину просьбу и уехать в общежитие.

— Анастасия? — обратился к ней полицейский из группы. — Вы уже смотрели, пропало ли что-то из квартиры?

— Нет.

— Следов взлома нет, — он испытующе всматривался в испуганное лицо. — Возможно, вы просто не заперли дверь?

— Запирала! — Аня запротестовала, будто только что во всем произошедшем обвинили ее саму.

— Да, успокойтесь. Мы должны рассматривать все варианты. Вы нормально себя чувствуете? Может, воды?

— Принимаете какие-либо психотропные препараты? — спросил второй, присоединившийся к разговору, полицейский.

— А… — у Ани буквально пропал дар речи.

Все трое мужчин, что приехали на вызов, заметно расслабились. Ну, разгром, ну, кража. Никто не убит, может, ничего и не украдено, а просто истеричная девица после бурной ночи не в себе. Или с кавалером повздорила, и таким образом подставить пытается. Бытовуха, подобное происходит на каждом шагу.

— Протокол будем составлять? Взлома нет, если ничего не пропало, то остается только погром. Но, извините, за бардак в квартире у нас в стране не сажают и даже не штрафуют.

— Но, как же… А надпись?! Кровавая?! На стене?!!

Полицейские переглянулись.

— Девушка, вы употребляете что-то?

— Ужастиков насмотрелась на ночь глядя, — усмехнулся тот, что помоложе.

— Страшно, не страшно, а за ложный вызов придется платить штраф, — сообщил старший, направляясь обратно в помещение. — За мной, девушка.

Аня послушно прошла следом, слов возмущения по-прежнему не находилось.

— Посмотрите, на месте ли сбережения, драгоценности.

Беспрекословно зашла в прихожую, нашла свою сумку и проверила кошелек. Больше в доме ценностей, насколько Ане известно, нет.

— Все на месте, вроде.

Но стена… Кровавые потеки, буквы.

"Договор в силе".

— Вы что, издеваетесь надо мной?! — воскликнула, указывая рукой на надпись.

На девушку, не на стену, с недоумением уставились три пары глаз.

— Смотрите! Видите?! — подбежала вплотную к перевернутому комоду, невоспитанно тыкая пальцем в надпись.

Тот полицейский, что показался главным в троице, с осуждающим видом покачал головой. Остальные тоже недобро смотрели на Аню.

— Белочка?

— Скорую? — спросил молодой, когда болезная опустилась посреди комнаты на колени.

— Не нужно, — послышалось от входной двери. В комнату стремительным шагом, на ходу доставая удостоверение, зашел Алексей Ягер. — Я разберусь, можете уезжать.

Аня обреченно наблюдала за приближением носатого. Чем-то он неуловимо отличался от своих коллег. Одет в штатское, ростом не выше, в плечах не шире, оружием не обвешан. Однако перед ним покорно расступились. Впечатление, что начни он приказывать, офицеры немедля приступят к исполнению.

Непонятно, что такого они прочитали в небольшой темно-синей книжечке-удостоверении, но вопросов или возражений не последовало. Три полицейских развернулись и молча пошли на выход. В ночной тишине ясно слышались их нестройные шаги и тихие фразы, хлопнувшие дверцы машины и заработавший двигатель. Через пару минут полицейский фургон уехал.

Глубокая ночь, погром и надпись на стене. Аня наедине с подозрительным и злым следователем.

Что может быть приятнее? — вяло иронизировала девушка, так и не поднимаясь с корточек.