Алексей приподнял брови в немом вопросе, и старший Ягер не без ехидства заметил:

— Газеты не читаем, да? Политика нас не касается… — и тут же прикусил язык, поймав укоризненный взгляд Фриды. — Признаю, в последние дни тебе было не до политики, — первым пошел он на примирение.

— Магия Чистой слезы подействует лишь на выбранную однажды кровь. Она исцеляет поочередно, год за годом в определенном порядке. Чтобы это изменить, понадобилось бы собирать всех причастных, а это более десятка самых влиятельных персон, и проводить непростой ритуал. Никто бы на такое не пошел. К счастью, семья невестки Монда поддерживала отставку старика. Одна из причин — их общий внук. Прошедшей ночью новую жизнь обрел Монд младший. Ему семнадцать лет, но уже в инвалидном кресле, почти не в состоянии говорить и двигаться. Против рассеянного склероза ни у какой другой магии или медицины шансов не было. Его родители обратились ко мне, как к хранителю. Без особой надежды на помощь. С Мондом старшим они много лет как не общаются. Тот прервал связь и отказался от семьи, когда его единственнй сын, по его словам — «опозорил фамилию». Издал сборник собственных стихов.

Аня вспомнила тонкую книгу на дешевой бумаге. Она так и не нашла времени, чтобы прочитать в ней хоть что-то. Теперь пожалела.

— Что в тех стихах такого страшного?

— Ровным счетом ничего. Милая сентиментальная лирика. Тут дело в том, что сын Монда наплевал на карьеру, не пошел по стопам отца, по пути, который тот так старательно и амбициозно прокладывал для сына.

Слишком знакомая ситуация, чтобы не понять. И слишком болезненная, чтобы заострять на ней внимание. Каждый присутствующий подумал о собственных отношениях с родными. О ссорах, противостоянии, обидах и независимости. И о цене, которую приходится за нее платить.

— И вы решаете? Кому оставаться, кому умирать? — устало, будто через силу, спросил Алексей.

— А кто решает? Клан? Совет? Бог? Если на то пошло, Чистой слезы вообще не должно существовать.

— А поговорить по-человечески? — не сдавался Алексей, раздраженно потирая лицо.

— Ты забыл, внук? Мы не люди, — криво улыбнулся Лео.

Он обошел круглый деревянный стол и присел около Ани. Медленно протянул руку, дал изучить запах, после чего смело погладил по пушистой голове.

— А ты молодец, девочка. Сильная. Захомутала таки неуловимого Лешку. Я до последнего не верил Эле, что удастся, но очень рад, что все так вышло.

Аня сощурила глаза и тихо зарычала. Не имела представления, как еще реагировать.

— Можешь звать меня дедушка, ну или дед.

— Лео!..

— Дед!.. — воскликнули Фрида и Алексей, одинаково возмущенно, но по разным причинам.

— А что такого? Мы теперь одна большая и дружная семья!

— С семьей не поступают так, как вы поступили с Аней, — озвучил Алексей то, что Аня не могла выразить. Еще она подумала, как вся история с Чистой слезой отобразится на работе Алексея. Сам он по этому поводу почему-то промолчал.

— Знаешь, как мой отец учил меня плавать? — спросила Фрида, строго глядя на Алексея. Она не оправдывалась, отстаивала свою правоту. — Я росла слабой и болезненной, магия спала до одиннадцати лет. Хотя обычно ведьмы еще с соской во рту притягивают потоки сил и используют их неосознанно. Я же сидела над книгами, училась, знала на зубок все заклинания, но силы не имела.

— И это спасло вам жизнь, — справедливо заметил Леша.

— Да, ты прав. Проклятие выбрало более сильную из сестер.

— И при чем здесь плавание, ваше грустное детство и то, что вы бросили Аню одну на растерзание?

— Волкам? Ты себя имеешь ввиду? — подначил неунывающий дед.

— При том, что сила Ани могла вырваться в любой момент. А могла проспать еще десяток лет или не проявиться никогда. Пойми же, я была в тупике! Она единственная наследница Гуммелей, но у нее одной имелся шанс. Благодаря ее отцу. — Хоть Фрида и обращалась к Алексею, смотрела она при этом на черную волчицу. — А методы… Они работают. Папа тогда заплыл со мной на плечах на середину озера. И нырнул, бросив меня одну. Так я научилась плавать. Так во мне проснулась ведьма. Несмотря на панику, благодаря страху. Я барахталась как котенок, я опускалась все ниже и ниже, дна все не было. Знаешь, сколько километров до дна в Увельском глазу?

— Сколько?

— Много. Я до него так и не добралась. Слава силе!

Черный кот спал во тьме, мягкой, как сама ночь. Эта тьма нежная, родная, она даже мягче, чем одеяло на его кровати в доме Гуммель.

Зверь невидимый и неслышимый. Он как феникс возрождался, но не из пепла, а из самой темной, непроглядной бездны. В этот раз ему на восстановление потребовалось больше времени, все-таки тяжкое это бремя, — бремя хранитела Чистой слезы. Василиус с годами не становился сильнее, к сожалению нет. Его дар, или проклятие, зависит от точки зрения, неизменен. Каждый раз, где бы кот не находился, как бы не прятался, его выдергивает к следующему на очереди оздоровиться. Белый свет рвется наружу, заодно убивая телесную оболочку носителя, после чего того ждут нежные объятия тьмы.

Белое сияние во тьме, чистейший кристалл в окружении ночи. Когда-то один могущественный, но несчастный колдун, поместил это сияние во мрак и запечатал ценою собственной жизни. И обрек маленькое существо носить бремя-дар сияния из века в век.

От прежнего существа остались лишь форма и два зеленых глаза, хранящие свой секрет.

Ане нравилась новая жизнь и новый мир, который она только училась понимать и принимать. Страшилась его, и одновременно восхищалась.