Смешная девочка научилась с оружием отстаивать свою жизнь и, как Аурелио, рванула защищать единственного дорого человека. Совсем не Джованну. А Фабрицио понял, что любит саму душу этой девочки, вне зависимости от того, в какое тело перенесла ее судьба. И готов отдать за нее жизнь.

Они каждый раз находили друг друга и выбирали, ни смотря ни на что, быть вместе.

Адам аж зажмурился от осознания, что и сейчас они выбрали.

Тонкой полосой на горизонте занимался рассвет. Елин не пришла, забилась в свою каюту, лишь на несколько минут выскочив на палубу, демонстративно вывалила за борт все, что они вечером превратили в мелкие обломки и мусор.

После их очередной ссоры Агний покинул капитанскую каюту и, ноги сами понесли его на палубу, ближе к носу корабля.

Поскрипывали снасти, покачивался флейт, волны плескались о борта, а ночной ветер приносил прохладу. Почему-то мужчине хотелось верить, что ночью Елин вспомнит о нем, выйдет из своей норки. И все будет по-прежнему. И не надо будет изображать из себя негодяя и сволочь.

Ухмыльнувшись, отметил, что особо-то стараться ему и не приходилось, а то, что в этом мире они равны, тут он и спорить бы не стал.

Звездное небо начало бледнеть, уступая розоватой дымке на востоке, когда Агний, не дождавшись девки, стал спускаться в трюм, мимо капитанской каюты, мимо маленького закутка, пристроенного у лестницы, где, видимо, мирным сном спала Елин.

И не удержался.

Тихо скрипнула дверь, и Агний протиснулся в темноту и тишину.

За мгновение до того, как на Агния обрушились слезы, всхлипы и объятия, он почувствовал, что-то изменилось. Не будет борьбы и сопротивления.

А услышав родные нотки в голосе, он понял: вернулась его прежняя девка.

Его Елин.

Так светло и спокойно стало на душе от упоминания его имени. Агний...

Каждый раз они привыкали к чужим именам, даже меж собой старались называть друг друга так, как нужно было здесь и сейчас.

Агний, Елин - эти имена звучали раз за разом, как прикосновение к самой душе. Только души их и знали, кто они на самом деле.

Девка уютно и привычно уместилась на его руках, засопела в его шею, успокаиваясь.

–  Я ждал, я знал...надеялся.
– Агний шептал, устраиваясь возле Елин, укладывая ее голову себе на колени.
– Я надеялся, что ты меня не оставишь.

Поглаживая и лаская девушку, шептал ей всякие глупости и нежности.

Они вспоминали смешное и тревожное, но теперь вызывающее лишь усмешки. Трогали и гладили друг друга, боясь оторваться хоть на мгновение друг от друга в этом мире под небом с загорающимися южными звездами.

– Знаешь, наверное, это из детства, от моего народа. Я всегда был уверен, что звезды - это души умерших родных и близких, тех, кто ушел из этого мира. И они всегда видели нас, следили за нами и берегли нас.
– Он замолчал на несколько минут. И девушка не стала нарушать его состояние, перебивать вопросами. И тогда он продолжил.

– И мы когда-нибудь уйдем туда... Только вот в каком мире и какими? Что скажешь, Елин?

« Мы не выбирали друг друга. Нам не принадлежит и выбор места, куда мы попадем в следующий раз. Мы даже смерть себе выбрать не можем. Словно два осенних листа, что утеряли уже краски лета, ослабли и порхают по ветру, не зная, где закончат свой путь» мысли Агния были невеселые.

–  Я словно лист на ветру, смотрите, как я парю… - парень раскинул руки, не поднимаясь, и зажмурил глаза.

Елин не виновата, но кто еще мог выслушать его и принять таким, каков он есть?

Он ведь и сам не знает, какой он есть. То, что показывала ему Моргана, он не принял.

Если он просто животное, то к чему все эти тела и люди, к чему ему все эти чужие жизни и миры?

Почему бы его не отправить сразу в лес, или где он там должен обитать?

Еще в Риме Агний видел плененных и дрессированных диких зверей, что выполняли команды поводыря-акробата. И такая тоска, смертная, звериная была в их глазах. Тоска, замешанная на ненависти и жажде крови.

Может, именно потому Агний так и срывался, так рвался и жаждал крови?

Он – плененный зверь, которого какой-то акробат вынуждал проделывать всякие глупые фокусы и выкрутасы?

Кто такая Елин? Вот она рядом, тепло ее тела ощущается и приятно волнует. Она говорила что-то ему, больше не плача, не виня ни в чем, но Агний сам чувствовал вину.

На самом краю мира, под звездным небом, словно больше никого не было вокруг, расположились двое.

Сидящий простоволосый мужчина, на чьих коленях сладко засыпала завернутая в одеяло девушка, совсем по-детски подперев кулачком щеку.