А четвёртого жениха я не могла вспомнить. И только когда он улыбнулся и спросил:

— Я так сильно изменился, Саша?

Я догадалась, это же Максим! Он стал выше, плотнее, старше. Волосы незнакомо отросли ниже плеч, а борода и усы вообще изменили его. Ему шёл синий цвет камзола и короткого плаща. На плече сидела серебристая улитка-переводчик, словно дорогая пряжка, скрепляющая плащ.

— Маги-доктора смогли залечить рану, но Ясень вернул кое-что своё, юноша стал старше на несколько лет. Незначительная плата за жизнь, принцесса, — прошептал мне на ухо Викториан.

Раньше бы я замерла от восторга от того, что его губы почти касаются моей щеки. Теперь мне было всё равно.

Новостники вытянули смешные тонкие шеи, но не расслышали слова Викториана. Они недовольно зашушкались и закачали головами.

— Что вы покажете мне? — спросила я подчёркнуто равнодушно.

Я вдруг поняла, что совсем не знаю его, чужака с кольцом Ясеня на пальце, человека, приведённого из странного мира Митиля. Да. Максим — мой возлюбленный, но мне ещё предстоит узнать его лучше.

— Участник — Максим Дёмин, — прочитал из свитка Викториан.

Новостники оживились и заскрипели перьями с утроенным рвением.

— Когда мы искали тебя с Димкой, я увидел в снегу твою туфельку и написал сонет, — улыбнулся он. — Это всё, чем я могу тебя удивить.

В дверь просунулась растрёпанная голова Финиста:

— Ты просил, Макс, — шут скользнул внутрь и положил в руки Максима белую гитару.

Струны глухо рыкнули. Но он привычно усмирил их, прижав ладонью.

Я улыбнулась и снисходительно посмотрела на Максима: как предсказуемо, как скучно слушать стихи в свою честь и кивать нехитрым рифмам, пусть даже и под хорошую музыку.

Он перехватил мой взгляд. И сказал:

— Но ты ведь принцесса. И у вас есть придворный поэт?

— У нас во дворце целый штат придворных поэтов. Каждый с отсутствующим взглядом, с пером в правой руке и свитком — в левой, каждый в плену своих рифм бормочет, словно сумасшедший себе под нос, никого не замечая, — кивнула я. — Они насочиняли мне несколько сборников сонетов, од и поэм. «Любимица златого Ясеня, крылатая принцесса, подобная богине…» — я скривилась, будто выпила бокал лимонада, в который забыли положить сахара.

— Замечательно: я угадал, — кивнул он мне, — сонет я прочитаю тебе потом, когда выиграю «Турнир…», а сейчас у меня есть подарок, который не превратится в претендента на престол.

Он усмехнулся и коснулся гитары, и та стала вдруг на миг большой белой коробкой. Максим вытянул оттуда и положил мне на ладонь рыжий пушистый комочек.

Котёнок!

Малыш посмотрел на меня зелёными глазёнками и тихонько мяукнул.

— У нас не принято держать во дворце кошек, — я погладила малыша по круглой головёнке, он зажмурился и замурлыкал так громко, словно был самой большой самоходной каретой.

— Удивил я тебя? — спросил Максим, поглаживая гитару.

— Угу, — кивнула я, унося своё рыжее пушистое сокровище к себе в спальню.

И пусть попробуют что-нибудь мне сказать! Не отдам. Никому!

— Слышал, маленький? Никому тебя не отдам, — заверила я малышка, лениво приоткрывшего один глаз и продолжавшего мурлыкать ещё громче.

А Финист почему-то помогал Максиму. Так не должно быть. Они же соперники!

Из воздуха появилась верёвочка, на ней бумажка, завёрнутая бантиком.

Котёнок затих и нетерпеливо завозился в моих руках, потом мягко спрыгнул на пол. Он следил сверкнувшими глазами за сладостно шуршащей бумажкой. Напружинил крохотное тело и прыгнул на неё, как на самого злейшего врага, мурлыкнув громко и победно. Бумажка осталась в его лапах, с ней он прыгал по комнате в полном восторге.

Как мало надо котёнку для счастья.

— А тебе? Что нужно тебе для счастья, Саша? — Офелия помахивала материальной верёвкой.

— Я не говорила этого вслух, — буркнула я. — Спасибо, Офелия, ты спасла меня.

— Как же иначе, — кивнуло привидение, но было заметно, что ей приятно. — На твоём лице написано было сожаление, что ты не можешь довольствоваться таким вот бумажным бантиком, — подмигнула мне она.

— Король разрешил тебе видеться со мной? — перевела я разговор на другую тему.

— Я — призрак. И никакие короли мне не указ, — надулась Офелия.

Всё-таки в ней многое осталось от живого человека.

— Ваше высочество! — камеристка Анна предсказуемо улыбалась. — Поспешите на поединок. Через десять минут Андреас и Блэки сразятся в белом внутреннем дворике дворца. Я помогу вам переодеться.