— …пожалуйста! Дай. Я знаю, у тебя есть! Дай! — канючил парень.

— Пей чаек, солнышко, — ласково приговаривала Марина. — Угощайся печеньицем, сама испекла.

— Дай, сука! — вдруг заорал парень. — Я знаю, ты где-то здесь прячешь, тварь!

Раздался звон бьющейся посуды.

— Жри печенье, гаденыш, — холодно, не повышая голос, сказала Марина.

В ответ раздался сдавленный писк, а после — яростный хруст. Похоже, клиент Марины не просто угостился одной штучкой — набил полный рот и жевал, словно боролся за жизнь.

Хруст прекратился. В кабинете Марины стало тихо. Совсем тихо. Аня и кот переглянулись. Когда ничего не происходит, минуты тянутся удручающе медленно. Ждать становится все труднее, наверняка сейчас случится что-то из ряда вон выходящее!

Скрипнула открывающаяся дверь.

Аня и кот, из всех сил стараясь не шуметь, выскочили из каморки и заглянули за угол.

"И все?! Хотя, с другой стороны, чего вообще следовало ждать — фанфар и фейерверка?"

Паренек стоял, озираясь по сторонам, и хлопал глазами:

— Мам? Где это я… Нифига не помню. Мама, что с тобой?!

"Что ж, по крайней мере, понятно, чем эти люди платили."

Седые, постаревшие на двадцать лет родители благодарили Марину, обнимали сына, снова благодарили, обняли заодно не успевшую спрятаться Аню, долго не попадали в рукава пальто…

Наконец дверь за ними закрылась.

— Кошмар, — Аня сгребла Мурла в охапку. — К такому уровню добра я еще не готова. — и с котом на руках зашла в кабинет. Марина, вопреки обыкновению, не выглядела похорошевшей, скорее наоборот — измотанной. По всему кабинету валялись осколки фарфора. Мурл вывернулся у Ани из рук, запрыгнул Марине на колени, заурчал — маленький генератор сил и здоровья в действии. Аня присела рядышком на диван.

— Не думала, что скажу это, но ты нереально крута! — заявила она совершенно искренне. Машинально взяла последнее печенье и надкусила.

За секунду до вопля Марины: "Не смей!!!"

Вязаная кукла Аня сидела за столом в кухне. Напротив нее сидели три кляксы — зеленая, синяя и черная, с интересом ее разглядывая. Мимо прошла серая клякса и выдернула из Ани нитку. Радостно захихикала, принялась играть с ниткой.

— Прекрати немедленно! — велела синяя клякса. Слова распались на слоги и запрыгали по полу мячиками. Бросив нитку, серая клякса погналась за ними.

Черная клякса — самая большая из всех — наклонилась к вязаной кукле Ане и сказала:

— Прижми палец к глазу.

Разноцветные слова разлетелись по кухне бумажными птицами.

— Это уберет глюки? — осторожно спросила Аня. От летающих слов перед глазками-пуговицами так и рябило. Слово "это" было бежевым и хрупким, "уберет" — лиловым с зелеными точками, а черное слово "глюки" каркнуло, взмахнуло куцыми розовыми крыльями и улетело сквозь стену.

Помедлив, вязаная кукла Аня все же послушалась.

— Ничёсе!.. — выдохнула обычная девушка Аня, тряся головой. — Что это было? — руку от глаза она при этом, конечно, убрала. Кляксы и бумажные птицы вернулись.

— Не отпускай! — строго велели Ане. — Наоборот, прижми сильнее. Это верный способ разобраться, что есть, а что чудится. Что не чудится — раздвоится.

— То есть, — спросила Аня дрогнувшим голосом, озираясь, — вы мне не чудитесь.

— Еще как не чудимся! — женщина в синем платье, очень похожая на Марину, но старше, привстала и отвесила Ане подзатыльник. — Будешь знать, как не слушаться!

Все, кто сидел за столом вместе с Аней, даже кот, пили чай, угощались пирогами и сушками, как ни в чем не бывало. Перед Аней тоже стояла чашка, но — чаевничать, словно ничего не случилось? Да вы издеваетесь!

Хотя…

Что-то подобное она подозревала с самого начала. Вот только "подозревать" — не значит "верить". А "верить" — совсем не то же, что "знать".

Она решила начать с того, кто почти не изменился, разве что вырос. Кот вел себя, как истинный… хм, собственно, истинный кто? Шотландцу, вроде бы полагалось пить и есть нечто другое. А он чопорно налил себе молока, после — добавил чаю, английский джентльмен, да и только. Ан нет, какой англичанин вывернет все это в блюдце и станет лакать в прикуску?

"Наш кот. И не страшно совсем!"

Теперь можно было разглядывать дальше.

Высокому, нет — высоченному воину было не слишком удобно сидеть за столом. Ему подошел бы трон, такой же черный, как его доспехи. Свой меч воин пристроил тут же, прислонив к плите. Не показушная разукрашенная безделушка, даже Аня, ничего не смысля в мечах, поняла: это оружие верно служило хозяину… сколько? Тысячу лет? Больше? Ведь только в детских сказках Кощей — жадный старый хрыч, похожий на ходячий скелет. Полубога, могучего воина забыли настолько, что стал забывать даже он сам. И все-таки не забыл до конца.