— Эээ… мыши, — ляпнула Аня. Идеи закончились сразу после Ктулху, к тому же разболелась голова. "А что… Это мысль!" — У нас в доме травят мышей. Ультразвуком.

— Мышей, — растерянно повторила тетушка.

— Так ведь хрущоба…

— Ультразвуком.

— Так ведь проверенный способ. Но голова от него болит — сил нет.

— Сейчас?!

— Так ведь Россия. Самая непредсказуемая страна в мире, тебе ли не знать, как учителю.

— Ну-ка, марш в мою квартиру! — рявкнула тетушка. Аня вздохнула с облегчением и подчинилась.

"У тетушки есть защита. Хорошая, надежная, ее не смести и не смыть, я об этом позаботилась. Верлиока бы меня в такое место не послала. Высплюсь, а завтра уже побегу. Можно для начала в Сибирь, а там…"

_________________________

[1] На Лиговском проспекте в Петербурге XIX — начала XX века было множество публичных домов.

— Побила рекорд Бильбо Бэггинса! — мрачно резюмировала Аня, разглядывая содержимое сумки.

Некоторое оправдание глупости было: не каждую ночь к ней вваливались кровососы-умертвия с предложением переехать. Увы, утешало это не слишком. Она ухитрилась забыть не только носовые платки, но почти всю косметику, большую часть туалетных принадлежностей и зонт.

Зато вместе с ворохом белья выпал нож для фруктов, а ниже нашлась пачка соли.

Что ж, хотя бы деньги и документы оказались на месте.

— Возьму щетку у тетушки, — вздохнула Аня. — И полотенце. И… м-да, тут, по ходу, придется полванной одолжить… Господи, какой фигней я страдаю!

Она невольно покосилась на правую руку. Вся кисть, от пальцев до запястья, была изумрудного цвета: еще накануне, перед тем, как бежать, Аня вывернула на руку пузырек зеленки. Сделала она это для очистки совести — на коже не было и следа пореза. Где он был, так это в мозгу — засел липким ужасом и напоминал о себе каждую вторую секунду. Невыносимо тянуло бросить все, начхать на злые силы и ехать в ближайшую "Инвитро": проверяться на ВИЧ, гепатит, чуму и холеру.

Желание срочно сдать кровь не плавно привело ее к другому: хотелось есть. Да и поспать толком не удалось: ворвавшись в квартиру, Аня лихорадочно проверила защиту, схватила дезодорант, зажигалку и уселась в прихожей с лайтсейбером наизготовку. Так и сидела до утра. Дремала вполглаза, подскакивая каждый раз, когда пальцы разжимались, и вещи с грохотом падали.

Стиснув гудящую голову руками, Аня раскачивалась на стуле и пыталась принять решение: рвануть на анализы, рвануть в тайгу, или все же заснуть. Просто упасть на диван, и пусть приходят все демоны ада. Лишь бы не разбудили.

Часы с кукушкой чуть хрипловато напомнили: она уже час, как должна быть на работе. Аня вздохнула и помотала головой: "Я туда не вернусь — какой смысл? Просить помощи? Так ведь сама все испортила… Снова!"

Помучившись еще с минуту, она выбрала четвертый из трех вариантов: рвануть в ванную. Хорошенько умыться горячей водой и проснуться.

Законы физики и подлости гласят: если человек погрузит тело в ванну с водой, она выплеснется на коврик, а потом зазвонит телефон.

Аня предпочитала душ. Едва она открыла кран, кто-то зазвонил в дверь.

"Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах? Заюзано до банальности!" — думала Аня, глядя в глазок. — "Лучше уж: расскажи обо всех-всех-всех планах — получи от бога сюрприз!"

Вспомнив инструкцию по различению глюков среди реальности, она потыкала пальцем в глаз. Видимость в дверном глазке сделалась еще хуже. Если прежде на полутемной площадке был некто в пуховике, теперь — спасибо воображению — там зловеще маячил назгул без лошади. Или Смерть без косы. Или…

— Открывай, дурочка! — рявкнула Смерть-без-косы голосом доктора Коноваловой. — Я тебя чую. И слышу, как ты сопишь за дверью!

Командный голос почти сработал: Аня открыла рот, чтобы ответить, но успела зажать его руками. Так и замерла у двери, едва дыша, лихорадочно прикидывая, что же сказать: "Убирайтесь вон!", "Докажите, что вы — это вы" или "Ошиблись квартирой". Секунды складывались в минуты, особа на площадке явно теряла терпение: она позвонила еще раз, и постучала, а после — достала мобильник. Аня припала ухом у двери.

— Нет, Лукиан, эта идиотка не открывает. Прости, но я не нанималась к ней в няньки. Выяснили, что жива, и будет. Я возвращаюсь…

Ярослава Григорьевна — если только это была она — не играла на публику, просто говорила по телефону, на последних словах уходя в сторону лифта. Аня едва успела вздохнуть с облегчением — издалека донесся сердитый оклик:

— Включи, телефон, дурочка!

Прогудел, подъехав, лифт, приглушенно громыхнули его двери, и все. Доктор Коновалова ушла.

Мобильник нашелся в куче с трусами, ножом и солью. Среди пропущенных звонков был всего один от тетушки, остальные же — с неизвестного номера.