Конечно, иллюзий нет, что отпустят, но договорюсь. Буду побольше отстегивать. Решу, короче.

А потом можно уже и о свадьбе подумать. Шипучка моя пока не в курсе. Но я ее скоро в известность поставлю.

— Олег!

Она повисает на мне, дышит со всхлипом. Понятно, опять переживала. Я задержался с этими цветами, обещал раньше.

С недавно задаренным телефоном она пока не умеет обращаться, а потому волнуется. Да и знает, что звонить мне не надо. Мало ли, где я?

Обнимаю, сжимаю тонкие плечики, отстраняю от себя. Тени под глазами, усталая такая.

И желанная. Несмотря ни на что.

Но какой, нахер, секс?

Нет, пожрать, ее покормить и спатки уложить.

А с утра, возможно, что и…

Но тут мое благостное течение мыслей и любование Олькой прерываются.

Шипучка неожиданно узит глаза, потом ведет пальчиком по шее.

Я удивленно смотрю на красное пятно на подушечке пальца и сразу соображаю, в чем дело.

Овца-цветочница!

Достала-таки!

А я и не заметил даже.

Я смотрю на Ольку, понимая, что все, что сейчас скажу…

Ну, короче, впустую будет.

Шлялся, задержался, в помаде.

Сука!

Похоже, и утреннего секса не будет мне!

Я грею ужин. Ничего особенного, просто картошка с котлетами и овощами.

Олег любит, чтоб сытно и просто. Мне хочется ему готовить. Я бы, может, и что посложнее научилась, но ему не надо.

Я грею уже в третий раз, потому что он задерживается.

Нервничаю, поглядываю на телефон — красивую красную игрушку, которую страшно трогать, а вдруг сломаю? У нас на станции телефон только у заведующей. Я даже на работу его не беру, неудобно как-то.

Да и вдруг зазвонит на вызове? Не представляю, как буду отвечать при пациенте.

Олег звонит нечасто, больше сообщения присылает. Иногда такие смешные. Иногда совсем не смешные, а трогательные.

Пока что сообщений нет.

Я еще не волнуюсь, но уже немного переживаю.

Вообще, за этот год, что мы встречаемся, я слишком много переживаю.

Потому что есть, из-за чего.

Я сажусь к окну, смотрю на Неву. Все такое привычно серое, но совсем не унылое, а наоборот, светлое, спокойное. Белые ночи. Темноты не дождешься.

Тяжело плещется вода, ходят люди, парочки. Я смотрю на них, вспоминаю, как мы с Олегом тоже вот так ходили.

Он тогда приехал неожиданно раньше, вытащил меня гулять. Я как раз отоспалась немного после смены, но все равно чувствовала себя немного одуревшей. Смена была дикая, да еще и нас отправили к ребенку опять. Обычно на такие вызовы едет специальная машина, но мы были поблизости…

Мальчик, пять лет. Упал, сломал руку. Вроде, ничего такого, но пока что очень непросто привыкнуть мне к детским слезам. Но все прошло хорошо. Справилась, утешила, в основном, истерящую мать, из-за которой он, собственно, и упал. Отвезли в травму.

Вроде, все обошлось. Вот только мамаша напоследок начала визжать, что везли неаккуратно и растрясли.

А я так растерялась, что даже ответить ничего толком не смогла, словно язык отнялся.

Короче говоря, пила успокоительное после. Нанервничалась так, что приехала потом домой и вырубилась.

А Олег пришел, разбудил.

Поднял меня за подбородок, посмотрел в глаза. И не стал ничего говорить. Просто повел гулять.

Мы бродили, держась за руки, смотрели на белую ночь, на реку и мосты, останавливались, целовались.

Так сладко, так нежно.

Так тепло мне тогда было.

Олег не расспрашивал ни о чем, не говорил, что мне надо бросить работу, как пару раз до этого. Нет, ничего такого. И я была ему благодарна за чуткость и понимание.

Мы гуляли, гуляли так долго, что ноги потом гудели.

А затем вернулись домой, и он взял меня прямо у двери, прижав к ней спиной, на весу. И это было горячо. Невозможно горячо и остро. И немного больно. И так нужно мне.

Я улыбаюсь, вспоминая эту ночь.

Он был груб только в начале. У двери. Складывалось ощущение, что всю дорогу, всю прогулку нашу терпел. Сдерживался. А потом не смог.

Не выдержал.

Потому что затем, в постели, он был нежен. Нетороплив. Ласков. И я умирала от удовольствия, терялась просто в эмоциях.

Тогда я ему сказала, что люблю. Вырвалось как-то. Само собой. Неожиданно.

Сказала и испугалась.

Мы не говорили про наши отношения. Ничего не обсуждали — ни будущее, ни планы, даже на ближайшее время. Просто жили. Просто наслаждались друг другом, когда была такая возможность.