– В ее возрасте это нормально, не стоит беспокоиться…

– Помогите! Куда они меня тащат?

– Мистер Блэр, вам лучше покинуть палату, скоро сюда доставят нового пациента…

– Сегодня мы прощаемся с Кесси Блэр, которая делала этот мир настоящим…

– Как думаете, она сейчас слышит нас или окончательно спятила?!

– Попрошу тишины!

– Но что я могу сделать, мистер Уоллосон?

– Мы должны попытаться, мисс Одли, мы должны…

– Сожалею, мистер Блэр, но у меня нет для вас хороших новостей…

– Я сделаю все возможное, но вы должны понимать, что мы не волшебники, которые, взмахнув волшебной палочкой…

– Вэлери? Ты слышишь меня? Пойдем со мной, я не причиню тебе вреда, меня зовут…

– А что, сестра уже уехала? Почему мне никто не сказал, что ее уже выписали?

– Поговорим об этом потом…

Обрывки фраз отчетливо доносились до меня. Я пережила все сразу и одновременно ничего. В груди продолжало колоть, слезы атаковали мое лицо. Кажется, еще немного, и я не выдержу. Задохнусь и останусь лежать на дороге вот так просто, без свидетелей и выяснений причины. Сотни людей в Стогвурде даже не заметят моего отсутствия. Дети продолжат ходить в детские сады, подростки в школы, выпускники уезжать в поисках лучшей жизни, а взрослые беспокоиться за них и отправлять последние деньги на обучение. Все будет как обычно, колесо жизни будет вращаться без меня. И спустя пару лет никто не вспомнит о Вэлери Блэр, умершей от…чего? Панической атаки? Осознания реальности? Да, пусть будет так. Звучит интересно, но на первую полосу газет я вряд ли попаду, в отличие от Кесси… Где же ты сейчас, сестренка? Неужели ты и вправду погибла?

– Нет, – из последних сил говорю я и резко запрокидываю голову, встречаясь со стеной.

Поначалу я ничего не чувствую, но не проходит и пяти секунд, как меня пронзает острая боль. А уже через минуту вакуум, в который я попала еще в том самом здании, на который сейчас облокачиваюсь, постепенно рассеивается, и с каждой секундой я чувствую возвращения своих органов чувств. Легкие начинают дышать, освобождаясь от нависшего камня в грудной клетке, глаза сквозь слезы передают мне картину освещенной улицы и того самого фонаря, за который я схватилась первым делом, как вдохнула свежий воздух. Наконец, до меня стали доносится отчетливые звуки города и редко проезжающих машин с горящими фарами. Дождь сменился холодом, пробравшим мое тело до мурашек. Я вздрогнула и попыталась встать, опираясь на стену, но тело не выдержало. Ноги по-прежнему были ватными, а рук я и вовсе не чувствовала. Быстро засунув их в карманы, я попыталась сильнее вжаться в куртку и начать думать о дальнейших действиях. Но тепло так и не приходило, а голова, несмотря на освобождение от голосов и криков, гудела не хуже самого ядерного реактора. Сердце тоже не отставало, продолжая отплясывать самбу.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я решилась на вторую попытку подняться. На улице уже было темно, и единственная мысль, которая пришла мне за последние 20 минут, была связана с группой неудачников. А что, если я просидела так долго, что собрание вот-вот закончится? И что скажет миссис Хенс, увидев меня? Но самое страшное – столкнуться лицом к лицу с Кэролин, которая и стала причиной того, что я сижу на мокром асфальте и рухнувшим миром. Мне надо встать. В этот раз я разворачиваюсь к стене, сидя на корточках, а затем аккуратно, шатаясь и скользя мокрыми руками по мокрой стенке, все же поднимаюсь и моментально облокачиваюсь на уже спасительную стену. Казалось бы, после такого ногам необходимо привыкнуть, но я почувствовала, как силы возвращаются и, сделав первый шаг, я медленно, но верно волочу собственное тело подальше от этих мест.

Ноги ведут меня сами, а я тем временем пытаюсь осмотреть себя: джинсы полностью вымокли до колен, рукава куртки запачканы грязью, а мои руки покрывают ссадины. Но все это меркнет по сравнению с тем, что мне пришлось пережить в собственной голове. Я отчетливо помню все – от газеты до собственных воспоминаний… Но как такое возможно? Кесси не могла умереть, а мама не могла спятить, это просто…невозможно. Такое не могло произойти с нами. И неужели бы все это время мой родной отец меня обманывал?

– Нет, – тихо, но твердо говорю я себе под нос и останавливаюсь. – Этого не может быть. Меня разыграли. И я найду человека, который скажет мне правду

Но готова ли ты к правде?

Что за глупости, разве можно быть не готовым к словам, которые ты и так знаешь? Да, вероятнее всего, отец и мисс Одли что-то и вправду скрывают от меня. Возможно, Кесси на реабилитации в какой-нибудь крутой клинике, а мама…маме просто хуже, и пока она не может прийти в себя. Вариантов может быть множество, но я наотрез отказываюсь верить в то, что написали в газете. Все не может закончиться вот так, после того, что мы пережили с отцом. Мне нужен человек, который верит мне и, что самое главное, которому могу верить я. Думая о папе, я невольно начинаю вспоминать события дня Стогвурда, от чего меня шатает в разные стороны. На глазах снова выступают слезы, поэтому о серьезном разговоре с отцом пока не может быть и речи. Мы слишком хорошо знаем друг друга, знаем слабые места, и, как часто это бывает, боимся их задеть. Но сейчас мне нужен тот, кто все еще не считает меня помешанной, чокнутой и сумасшедшей; тот, кто посмотрит в мои глаза и расскажет удивительную историю о том, как весь город решил похоронить мою сестру; тот, кто либо усмирит моих внутренних демонов, либо откроет им врата раз и навсегда…

– Шарли, ко мне! – поток собственных мыслей прерывается, и перед моими глазами предстает маленькое пушистое создание с голубым ошейником.

– Какая ты непослушная! Так и норовишь куда-нибудь убежать! – в темноте появляется низкий силуэт женщины, и я машинально натягиваю капюшон и опускаю голову, встречаясь с маленькими глазами той самой непослушной собаки.

Остановившись возле меня, этот серый комок словно заглядывает прямо в душу, отчего почему-то становится неловко. Вскоре появляется хозяйка – престарелая худощавая женщина в черном спортивном костюме, и Шарли, взвизгнув, бежит прямиком к ней. А уже через несколько секунд собака вновь убегает, чуть коснувшись моего кроссовка, а хозяйка лишь шумно вздыхает.