Шрифт:
– Я…я просто не понимаю, доктор…она кричала, что ККесси…она…
– Не мне вам объяснять, мистер Блэр, что первый ребенок в семье – большое счастье и еще большая ответственность. Возможно, миссис Блэр чувствует себя виноватой за то, что случилось с вашей дочерью. Ее разум всецело поглотили мысли о старшей дочери настолько, что место для младшей не осталось… Не сочтите мои слова некорректными, но я думаю, что в такой ситуации это вполне нормально.
– Господи, доктор, что же мне теперь делать? Что мне сказать Вэлери? Мне кажется, что я так же, как и моя Джейн, начинаю видеть Кесси в каждом проходящей медсестре…
– Об этом вам точно не стоит беспокоиться. Вам нужен отдых, сколько вы уже на ногах? Кстати, где ваша младшая? Хочу на нее взглянуть. Сколько ей говорите? Дети и подростки страдают не меньше нашего, уж поверьте моему опыту.
– Да…конечно. Вон…вот она. Вэли, эй, Вэли…
– Погодите, мистер Блэр, предоставьте это мне.
«Похороны Кесси Джейн Блэр состоялись 22 февраля. Трагедия не только семьи, но и всего города заставила сплотиться нас и задуматься над тем, как на самом деле коротка жизнь и как легко она обрывается. Юная девушка не сделала ничего плохого, за что заслужила подобную раннюю кончину. Она была любимой дочерью и сестрой, верной подругой и заботливой девушкой. Кесси никогда не отказывала людям, обратившимся к ней за помощью и советом. Тучи заполонили собой февральское солнце, и весь Стогвурд будто заполонил мрак. Больше недели граждане приносили венки на могилу мисс Блэр, а неравнодушные школьники и выпускники сделали в школе алтарь в честь памяти Кесси. В такие моменты нам важно не забывать, что только вера…”
– Нет. Это ложь. Все не так…
Глава 12
– Аууууу, – Кэролин щелкнула пальцами возле моих глаз. – Очнись, крошка, ты думаешь, в главной газете Стогвурда СПЕЦИАЛЬНО выдумали историю, чтобы позлить малютку Вэли?
– Но это…это… – я не нахожу в себе сил ответить. Еще чуть-чуть и мой мозг окончательно перестанет воспринимать сложившуюся картину.
– Да пойми ты уже, дура, что мир вокруг тебя не крутится и твоя ненормальная сестренка теперь отбывает бесконечность в сырой земле, а ты…
– ЗАМОЛЧИ! – нервы окончательно сдают.
Увидев первую страницу и прочитав всю статью, я словно летела в бездну и теперь, наконец, дошла до самого конца. Слова рыжеволосой были бы для меня пустым наркоманским бредом, если бы не собственная изменяющая мне память. Почему я это вспомнила? Почему, ведь этого не было?! Почему, боже, почему…
Меня охватывает сковывающий страх. Все тело оцепенело, такое ощущение, что тысяча невидимых рук разрывает меня на части. Единственное, что я еще могу чувствовать – боль. Становится тяжело дышать. Хватаю ртом воздух ртом, но безуспешно. Ко мне снова подступает приступ тошноты, а глаза начинают наполняться слезами. Я пытаюсь сфокусировать свой взгляд на Кэролин, Бетти или Мэтью, но до сих пор вижу лишь строчки статьи из газеты, которая давно валяется на полу. А затем перед глазами снова предстает пелена воспоминаний. Я вижу ее, да, я вижу Кесси в больнице, ее израненное тело и…кардиомонитор, по которому плавно движется ровная линия.
– Нет! – единственное, что мне удается сказать. В глазах начинает темнеть, а охвативший меня страх продолжает нарастать с чудовищной силой.
– Ты не должна была говорить ей… – где-то за тысячу миль я продолжаю улавливать голоса.
– А ты что, мышонок, заделалась феей крестной? Нарядишь ее в розовое платьишко и начнешь говорить о том, что я лгу? Да ты даже со стула не осмелишься встать…
– Хватит уже.
– О, вы только посмотрите, кто вмешался! Сам мистер тотальный пофигизм! И что ты…
– Замолчите! – я не сразу узнаю свой голос, что, похоже, уже вошло в привычку. При всем этом меня продолжает душить страх, а взгляд становится до того мутным, что различает лишь силуэты. Мне нужен воздух, мне нужна Кесси, мне нужны родители и прежняя жизнь.
Я выбегаю в коридор, толкая кого-то прямо к стене. Слышу женский голос позади, но уже, не оборачиваюсь, меняю неуверенные шаги на еще более неустойчивый бег. Становится еще хуже, будто легкие превратились в полностью выжатую губку. Я не различаю света и тени, просто бегу и начинаю ощущать, как силы в который раз покидают меня. Готова упасть, прислонившись к холодной обшарпанной стене, но затем осознаю, что она начинает прогибаться под моим весом. Это дверь, и, вылетев на улицу, я чудом остаюсь на ногах, ухватившись на фонарный столб.
Не знаю, закончился ли дождь или он по-прежнему продолжал щедро топить мою одежду. Свежий воздух не помогал, я по-прежнему задыхалась так, будто пробежала десять километров без подготовки. В ушах звенело, отчего каждая проезжающая мимо машина отдавалась огромным взрывом в мозгу. Зрение по-прежнему придавало, и под конец не выдержали и ноги. Я успела сделать пару шагов назад, прежде чем упасть прямо на мокрый асфальт, спиной нащупывая кирпичное здание. Пытаюсь восстановить дыхание, поочередно дыша то через нос, то через рот, но быстро сбиваюсь. От досады хочется закричать, но кислорода продолжает не хватать. Вместо этого по щекам градом катятся солоноватые слезинки, обжигая лицо. Закрываю глаза и прикрываю уши руками, надеясь ускользнуть от этого чертового мира, но ненавидимая мною реальность сменяется ужаснейшими картинами, которые разбивают меня на части. Вот я сижу в такси на заднем сидении, а возле меня – мама – плачет и обнимает меня. Картина настолько реалистична, что невольно я ощущаю ее нежные, хоть и судорожные, прикосновения, и слезы, сливающиеся с моими. Следующая картина – возле меня стоит какой-то высокий мужчина с серыми глазами и в белом халате. Он шевелит губами, пытается донести до меня какую-то информацию, но я не слышу его, как не слышу сейчас. Я стараюсь шире открыть рот, пытаясь вместить в себя больше воздуха, пытаюсь сильнее, до звездочек, зажмурить глаза, пытаюсь сильнее сжать свои уши, но картины продолжают появляться одна за другой, несмотря на мое полуобморочное состояние.